Шрифт:
Для этого никакая психофизиология не нужна. Она лишь отвлекает педагога от главного. Вот такую психологию пытался создать Ушинский. Его прославили, но не приняли…
Раздел второй. Педагогическая психология
Если вспомнить о том, как славили у нас Ушинского, может сложиться впечатление, что педагогическая психология развивалась по его заветам. И для этого были бы определенные основания.
К примеру, один из основателей современной психофизиологии Александр Петрович Нечаев открыл в 1901 году лабораторию экспериментальной педагогической психологии. «В 1904 г. при лаборатории были открыты первые в России педологические курсы, провозгласившие своей целью девиз К. Д. Ушинского об изучении человека как предмета воспитания» (Никольская. С. 8).
Если верить нашим историкам, это был большой научный прорыв:
«На курсах читался широкий цикл лекций, охватывающих разные стороны детской жизни (анатомия, физиология, антропология, общая психология, психология ребенка, учение о характерах и др.). Проводились занятия по технике психологического эксперимента и основам статистических методов» (Там же).
Общая психология, психология ребенка, учение о характерах!.. Как заманчиво! Но вот передо мной лежит сборник работ Нечаева «Психология и школа», вышедшая в то же время и трижды переиздававшаяся до революции, и я не вижу в ней ничего, что было бы полезно учителю… И ничего, что хоть как-то напоминало бы Ушинского.
Впрочем, подобные сомнения начали высказывать прямо в то время, когда Нечаев создает свои педологические курсы. И высказывались они на педологических съездах. Для сведения скажу, что педология была американской наукой о воспитании детей, широко разошедшейся по миру в начале двадцатого века. И все наши ведущие психологи, вроде Выготского, Басова, Блонского, были педологами.
Чем американская педология была лучше, к примеру, педагогической психологии Ушинского? Наверное, тем же, чем все американское лучше русского и в современной России…
Эксперименты, которые насаждал в школе Нечаев, совершенно бессмысленны. Это сплошная психофизиология нервной деятельности. Что делать с ними учителю, непонятно. Поэтому думающие психологи уже в то время ставили вопросы о том, какая психология нужна школе.
«При их обсуждении разгорелась горячая дискуссия, разделившая российских психологов на долгие годы на два лагеря. Сторонники традиционной психологии (прежде всего Г. И. Челпанов) утверждали, что школе необходима прежде всего общая психология, знакомящая с законами психической деятельности, направленная на формирование мировоззренческих позиций» (Там же. С. 9).
Вот в этом я узнаю продолжение идей Ушинского!
Однако захватившие право вещать от его имени экспериментаторы рвались к власти:
«Сторонники экспериментальной психологии (и в первую очередь А. П. Нечаев) настаивали на признании подлинно научной только экспериментальной психологии, основывающейся на объективных методах, сближающих психологию с естественными науками» (Там же. С. 9–10).
В работах самого Нечаева внимание рассматривается лишь в том ключе, в каком его рассматривали Вундт или Фехнер, когда ставили опыты по физиологии восприятия или утомляемости. Вопрос о том, как обеспечить учителя средствами и орудиями воспитания, для экспериментаторов и реформаторов либо не стоял совсем, либо был решен исходно.
А решался он не исходя из задач школы, а исходя из задачи захватить школу, чтобы прививать естественнонаучные взгляды тем, кто и будет владеть миром в следующем поколении. Это была война, и целью ее было изгнать душу из нашего мира…
Глава 1. Очерк здравого смысла. Каптерев
Нечаев не был первым, кто не принял Ушинского и постарался подменить его науку о душе естествознанием. Уже через десять лет после выхода его «Педагогической антропологии» выпускник Московской духовной Академии Петр Федорович Каптерев (1848–1922) написал «Педагогическую психологию», которую всю завязал на физиологию.
Задачу, впрочем, он себе ставил весьма звучную и однозначно приемлемую:
«Мы хотим прежде всего занимающимся воспитанием и обучением сообщить некоторые сведения о психических явлениях, которые помогли бы им в их занятиях» (Каптерев. С. 3).
Что еще должен сделать психолог, как не снабдить педагога необходимыми знаниями и не вооружить его орудиями, облегчающими воспитание и образование?! Однако этот вопрос и не прост, и не однозначен, поскольку всегда возможна незаметная подмена. Психолог может снабжать педагога орудиями и приемами психологической работы, а может и содержанием, которое, на его взгляд, необходимо внести в сознание ребенка.
Тогда, как вы понимаете, работа психолога подменяется деятельностью просветителя. А поскольку психологи люди, а наука психология – самая отсталая из всех человеческих наук, так как отказалась от собственного предмета и пытается примазаться к чужому, то психологи вынуждены быть людьми моды. Мода эта, конечно, научная, но все же, говоря философски, не более, чем мнение в отличие от действительности.
Вот эти самые модные мнения и насаждают в умах педагогов психологи. Выпускник Духовной Академии Каптерев начинает именно с разрушения существующих суеверий и обоснования одного из таких мнений: