Сэм на это ничего не ответил, он продолжал стоять, и тогда Петрович повторил даже угрожающе:

– В общем, лучше бы тебе сходить к Мики.

– Не-ет, ты плохо подумал… У Мики микроскоп рентгеновский, – жалобно протянул Сэм. – А мне надо твой, обыкновенный! Ты плохо подумал. Подумай хорошо, и скажи: «Да!»

Петрович молчал.

Потом, наверное, Сэм решил прибегнуть к лести, потому что заговорил томным голосом с придыханием:

– Ты такой красивый, Петрович… У тебя такая красивая красная лысина! Блестит так красиво и даже светильник в ней отражается. Очень эффектно…

– Я на солнце сгорел вчера, – заулыбался Петрович и обернулся к Сэму.

Взгляд Сэма напряжённо застыл, и Петрович посмотрел в ту же сторону: через лабораторию по проходу вдоль столов, здороваясь с парнями, шла Басс.

– Вы уже уходите, доктор Стар? – тут же поспешил заговорить с ней Сэм.

– Да, я уже закончила на сегодня, – ответила та, подошла к ним и остановилась.

Басс улыбнулась, и Петрович завороженно замер, в которых раз потрясённый обаянием её улыбки.

– Ну, и как там с нашими полюсами? – опять спросил Сэм, пожирая Басс глазами.

– Положение магнитных полюсов по-прежнему меняется в условиях снижении силы магнитного поля Земли, – всё с той же улыбкой сообщила Басс.

– А каковы прогнозы? – не отставал от неё Сэм.

Басс потрогала седой ёжик своих волос на макушке, словно проверяя, есть ли они на голове, и ответила:

– Сказать что-либо ещё сложно, для прогнозов недостаточно данных. Но понятно, почему на Земле сейчас несколько магнитных полюсов… Полюса начинают блуждать, когда магнитное поле Земли ослабевает.

– Это опасно, доктор Стар? – опять спросил Сэм и расправил свои широкие плечи, демонстрируя, что с ним ей можно не бояться никаких геомагнитных катаклизмов.

– Не знаю. Поэтому я связалась с Центром… Но меня там успокоили, что этот процесс может длиться тысячи лет, – ответила Басс и спросила: – А вы что делаете, Петрович?

Не успел Петрович открыть рот, как Сэм радостно выпалил:

– А мы здесь дрозофил изучаем!

Петрович неодобрительно глянул на Сэма, выключил микроскоп и ответил с достоинством:

– А вы знаете, доктор Стар, что в двадцатом веке все продукты питания были полезны? Все продукты, без исключения. В нашей семье сохранилось прабабушкино бумажное издание книги «О вкусной и здоровой пище» середины двадцатого века с очень интересными картинками. Так сливочное масло было очень полезно и в каше, и в картофельном пюре. Ещё его мазали на хлеб, а сверху клали сыр. И никто не боялся потолстеть. Куриные яйца были полезны, причём полезны целиком. Это потом медики забили тревогу, и рекомендовали всем есть в яйцах только белок, а ещё позднее – употреблять только желток… Мясо было полезно любое, особенно свинина. Были полезны почки, сердце, даже печень. Люди тогда не опасались холестерина и холестериновых бляшек в сосудах. И никто не боялся из-за нитратов есть крепкий отвар овощей в виде борща. Такой отвар особенно был полезным, как и мясной бульон, который не надо было сливать. И только к двадцать первому веку стало появляться все больше тучных людей разных возрастов с целым перечнем хронических заболеваний, несмотря на огромное количество всевозможных диет и ограничительных рекомендаций.

– Это вы к чему, Петрович? – спросила Басс.

– Это я сейчас сижу и думаю… Как хорошо, что моя бабушка, известный учёный-диетолог Татьяна Мещерякова… А у нас в роду все были диетологами, знаете ли! Что она не дожила до того времени, когда продукты питания стали синтетическими. Она бы этого не пережила! – выпалил он, с удовольствием отметив, что необыкновенно голубые глаза молоденькой докторши смотрят на него в потрясении.

– Ну… Продукты же не все синтетические. Есть и натуральная еда, – возразила та.

– Да, но мне иногда кажется, что синтетика как раз и появилась после многочисленных запретов врачей, – сказал он. – Люди стали бояться есть натуральные продукты.

– Ну, вы же сами понимаете, что всё было как раз наоборот. Но мы с вами об этом потом поговорим, а сейчас мне надо найти Янки, – сказала Басс с улыбкой, уже поворачиваясь, чтобы уйти.

– Янки в хозблоке, доктор Стар. Он сегодня собирался заняться танцами, – отозвался с соседнего стола Гамэн, и Петрович подумал, что этот малец уж точно не пропустил ни слова из их разговора.

Басс удивлённо вскинула брови, поблагодарила Гамэна и пошла по проходу между столами на выход.

– Я вас провожу, доктор Стар! Мне тоже надо в хозблок! – воскликнул Сэм.

Он быстро пошёл за Басс, уже что-то рассказывая ей. О «дозарезу нужном» микроскопе Сэм явно забыл.

Петрович неодобрительно глянул ему в спину, хмыкнул и опять включил микроскоп, чтобы продолжить научные изыскания: по традиции выходной день фуражиры посвящали своему хобби. Через пару минут он заметил, что из лаборатории, быстро выключив все свои приборы, ушёл Гамэн. Потом, убрав инструменты в стол, куда-то заспешил Полонский-старший, а следом за ним так же молча покинул лабораторию и его младший брат. Парни тихо и быстро уходили один за другим. Скоро Петрович остался в лабораторном блоке один.