Подведём итоги. Тезис об объективности времени в отечественной философии принадлежит к числу важнейших идей в том плане, что он во многом определил и определяет общие подходы к постановке и решению проблемы времени. Однако сам тезис до сих пор не получил должного теоретического осмысления, и это следует рассматривать как одно из наиболее серьёзных препятствий для разработки эффективных методов исследования времени и понимания характера возникающих здесь трудностей и проблем. А именно: из поля зрения ускользает целый ряд важнейших моментов. Во-первых, вопрос о том, объективно ли время или нет, нельзя считать решённым, вопреки тем утверждениям, которые были высказаны рядом исследователей данного вопроса. Во-вторых, не имеет решение важнейший вопрос о том, каким образом возможно вообще изучать именно объективное время. Дело в том, что сама идея объективного времени и изучения его свойств неизбежно переносит вопрос о времени из плоскости эпистемологической в плоскость метафизическую. Значит, чтобы изучать объективное время и его свойства, прежде всего надо решить другой «вечный» философский вопрос: как нам получить доступ к объективной реальности. При помощи эмпирического метода? При помощи логико-теоретического анализа? Хорошо известно, что данная проблема в настоящее время не имеет однозначного решения. Однако этот довольно очевидный с точки зрения современной эпистемологии момент почему-то до сих пор никак не повлиял на решение вопроса об объективности времени, в частности, на решение вопроса о роли научных знаний для понимания времени. Вместо этого акцент делается на эпистемологических средствах изучения времени, но это представляется методологически некорректным: как можно изучать то, метафизическую природу чего мы не знаем и, следовательно, не имеем возможности решить вопрос о том, какие средства для этого использовать. В-третьих, анализ многочисленных исследований, в которых тезис об объективности времени играет важное значение и выполняет конституирующую роль в постановке и решении вопросов о времени, показывает, что он либо не получает метафизической интерпретации вообще, либо это по-прежнему интерпретация, фундированная исключительно диалектико-материалистической традицией, при том что её использование практически не сопровождается достаточным уровнем рефлексии над теми трудностями, с которыми последняя сталкивается в теоретическом плане. Последнее обстоятельство должно сделать вопрос о методах изучения времени ещё более актуальным, но этого пока не произошло.

Обращение к исследованиям, посвящённым проблеме времени, позволяет обнаружить, что она оформляется здесь в виде трёх основных тем, в общих чертах сходных с теми, которые представлены в отечественных исследованиях. Речь идёт a) о вопросах метафизического характера, b) о вопросах методологии исследования времени и c) о вопросах, связанных с выяснением места и роли научных знаний в понимании времени. Все три указанные вопроса так или иначе фундированы тезисом об объективности времени, который здесь играет не меньшую роль, чем в отечественной философии. Целый ряд проблем времени, которые формулируются в ходе обсуждения этих вопросов, также оказываются сходными с теми, которые ставятся и обсуждаются в отечественной философии. Вместе с тем нельзя не отметить, что тематическое сходство имеет, скорее, поверхностный характер, а детальный анализ этих тем в аналитической философии позволяет выявить целый ряд только им присущих особенностей.

Одна из них, пожалуй, самая яркая, наличие метафизики времени в качестве самостоятельного раздела современной аналитической философии, что позволяет довольно легко идентифицировать релевантную проблематику. Именно метафизические вопросы о времени имеют наиболее традиционный характер и составляют ядро проблемы времени, именно вокруг них разворачиваются основные дискуссии, и именно на их долю приходится основное число публикаций из числа тех, что посвящены темпоральной проблематике [141] . Более того, следует отметить, что конкретное содержание остальных двух тем из трёх перечисленных выше, обнаруживает значительную зависимость от первой и так или иначе касается вопросов методологии решения метафизических вопросов о времени. В качестве далеко не полного перечня примеров метафизических вопросов, обсуждаемых в работах современных исследователей, можно привести следующий: «существует ли прошлое?», «существует ли будущее?», «в чем отличие между прошлым и будущим?», «существует ли начало времени?», «что такое изменения?», «течет ли время?», «дискретно оно или континуально?». Не менее важно отметить, что постановка такого рода вопросов в принципе невозможна помимо принятия тезиса об объективности времени. Вопросы такого рода, конечно, не являются изобретением аналитической метафизики, хотя интерес к ним здесь отчасти и обусловлен иными, чем, скажем, в философии Аристотеля предпосылками. Кроме того, мы видели, что за этими вопросами признается объективное значение и в отечественной философии, например, они упоминаются в работе Ю.Б. Молчанова «Проблема времени в современной науке», а вопрос об отличие объективно реальных характеристик прошлого, настоящего и будущего даже называется «главным» [142] . В связи с этим, как представляется, выяснение своеобразия в постановки и решении этих вопросов в двух рассматриваемых нами традициях (отечественной и англоязычной философии), заслуживает более пристального внимания, хотя следует заметить, что когда речь идёт именно об аналитической метафизике сделать это не столь просто, поскольку последняя и по сию пору продолжает оставаться явлением весьма неоднородным, в том числе и в методологическом плане, ибо в последние годы здесь происходят достаточно сложные процессы, связанные с дискуссиями относительно возможности самой метафизики и характера её методов [143] . Несомненно, что это определённым образом повлияло и на метафизику времени, однако, как представляется, не на столько, чтобы можно было говорить о каких-либо существенных изменениях в тех «классических» идеях, которые составляют своего рода фундамент метафизики времени.

Вместе с тем, выделить в самостоятельную группу те исследования в рамках современной аналитической философии, которые посвящены вопросам постановки, содержания и способам решения проблемы времени, меня побуждает не только тематическое сходство, но и следующее обстоятельство. Дело в том, и это общепризнано, содержание и характер современных дискуссий о времени в аналитической философии так или иначе обусловлен влиянием тех идей о способах представления времени, которые были высказаны Дж. Мак-Таггартом в контексте формулировки и доказательства его знаменитого парадокса о нереальности времени. Речь идёт о соотношении так называемых А- и В-серий как двух альтернативных способов представления времени. И те, и другие – это способ представить отношения между событиями. В А-сериях речь идёт об отношениях прошлого, настоящего и будущего, в В-сериях – об отношениях в виде «раньше, чем» – «позже, чем». По мнению Мак-Таггарта, который в качестве исходного пункта своих рассуждений взял тезис о неразрывной связи времени и изменений, А-серии являются условием В-серий, первичны по отношению к ним, поскольку только в них возможны действительные изменения. Но так как само представление времени в виде А-серий наталкивается на внутренние противоречия, то следует признать, что времени не существует. Таков основной вывод Мак-Таггарта. Последующие философы, работавшие в аналитической традиции, с этим выводом были не согласны. В частности, были приведены различные возражения против выдвинутых Мак-Таггартом аргументов, и в результате усилия исследователей, в зависимости от того, какую точку зрения отстаивали те или иные из них, сосредоточились на доказательстве того, что для представления времени вполне достаточно либо А-, либо В-серий, в связи с чем соответствующие альтернативные взгляды получили название Аи В-теорий времени. С метафизической точки зрения речь идёт о выборе адекватной онтологии времени, а основным здесь признается вопрос о том, существует ли действительное онтологическое различие между моментами времени, то есть прошлым, настоящим и будущим. Сторонники А-теорий считают, что такое различие существует. Сторонники В-теорий его отрицают. С точки зрения последних все времена и вещи, в них находящиеся, существуют в равной степени и имеют одинаковый онтологический статус [144] . Значение данных вопросов и связанных с ними дискуссий общепризнано, и именно в их рамках я буду рассматривать вынесенный в заголовок параграфа вопрос.

А теперь сформулируем проблему, в контексте которой я предлагаю рассматривать данный вопрос. Суть проблемы мне видится в следующем. В настоящее время задача создания адекватной онтологии времени и выбора между А- и В-теориями не решена. В этом смысле отсутствие удовлетворительного решения задачи непротиворечивого представления времени посредством какого-то одного подхода, скорее, должно рассматриваться как аргумент в пользу статусности и актуальности именно проблемы объективности времени, коль скоро Мак-Таггарт доказывал именно нереальность времени, хотя это, конечно, и не означает с необходимостью того, что вопрос об объективности должен быть жёстко привязан именно к аргументам Мак-Таггарта. На деле ситуация иная. Постановку вопроса об объективности времени мы просто не обнаружим. В лучшем случае имеет место ситуация, когда современные зарубежные авторы, приступая в своих работах к обзору полемики между А- и В-теоретиками, как бы мимоходом констатируют тот факт и одновременно выражают некоторое удивление по поводу того, что практически никто из исследователей не склонен соглашаться с выводом Дж. Мак-Таггарта о нереальности времени [145] . Так может быть перед нами просто своего рода «лингвистические упражнения», а вопросы выбора между А- и В-теориями никакого отношения к объективной реальности не имеют вообще? В том-то и дело, что нет, и это наглядно демонстрирует обращение к современным исследованиям, посвященным как выяснению общих закономерностей аналитической метафизики [146] , так и конкретно проблеме времени. Вот что пишет, в частности, Д. Мейнли, говоря о предмете современной аналитической метафизики: «Метафизика… задаёт вопросы о природе мира, такие как… прошлое и будущее существуют?» [147] . А вот характеристика, которую даёт современным исследованиям времени Х. Дайк, приступая к обзору дискуссий между сторонниками А- и В-теорий времени. «В двадцатом столетии дебаты о времени в философии фокусировались на статусе времени (tense; т. е. на вопросе о том, описывается ли объективное время в терминах «прошлого», «настоящего» и «будущего» – З.В.). Участники дискуссий спешили указать, что говоря о времени (tense), они имеют в виду не знакомый нам грамматический или лингвистический феномен, а ведут речь об объективном различии между прошлым, настоящим и будущим. Обычный язык безусловно является временным в том смысле, что в нём имеются ресурсы для указания такого различия, однако философов интересует другой вопрос: является ли сама реальность фундаментально временной. Исследователей интересует фундаментальная метафизическая природа времени» [148] . Таким образом, слова Дайк следует рассматривать как подтверждение того, что метафизика времени в аналитической философии непосредственно связана с тезисом об объективности времени. Следует обратить внимания и на другой ключевой момент. Сторонники В-теорий времени в принципе считают, что В-теории – это теории, которые описывают время. То есть, вопрос о статусе времени (tense) в любом случае в современной аналитической философии времени оказывается вопросом об объективном времени, в независимости от того, допустимо ли для представления времени использовать категории прошлого, настоящего и будущего.

Но раз так, то мы вправе задаться двумя уже знакомыми нам вопросами, которые мы адресовали также и отечественным последователям тезиса об объективности времени, а именно: a) откуда вообще аналитическим философам известно, что время объективно; ведь для этого данный тезис надо прежде всего доказать и b) какими методами возможно исследовать объективную реальность и решать вопросы о свойствах времени? Что касается первого вопроса, то, как уже было сказано, в фокус внимания он непосредственно не помещается, и это – одна из специфических черт аналитической философии времени. Об этом лишний раз свидетельствует то, что в англоязычной философии обнаруживаются иные способы дискурса о времени, которые по самому своему характеру предполагают имплицитное допущение объективного характера времени и того, что дискуссии о времени являются дискуссиями об объективном времени, но происходит это практически до и вне обсуждения самой проблемы объективности времени.

Приведу два примера.

Одним из них можно считать то, что в дискуссии между сторонниками А- и В-теорий времени первые часто используют следующий аргумент: отсутствие онтологического различия между всеми моментами времени, как это принимается сторонниками В-теорий времени, означает, что события будущего существуют одновременно с событиями прошлого и настоящего [149] , но это допущение, в свою очередь, вступает в противоречие с фундаментальной интуицией свободы, поскольку получается, что если всё уже существует, то от самого человека его будущее никак не зависит, оно, строго говоря, предопределено.

Другой пример. По мнению австралийского исследователя Х. Прайса, который в течение ряда лет время возглавлял центр исследований времени в университете Сиднея в Австралии, правильному пониманию времени, в том числе и среди учёных, как раз мешает то обстоятельство, что человек сам является существом, принадлежащим времени, воспринимающим время как бы изнутри, что приводит к тому, что признаются объективными те свойства времени, которые, на самом деле, являются субъективными, как, например, стрела времени. Чтобы понять время, считает Х. Прайс, надо охватить его в единой перспективе, как целое, а для этого, по крайней мере, мысленно, – выйти за пределы самого времени. Такую перспективу, значение которой в том, что она позволяет преодолеть своего рода антропоцентризм во взгляде на время, Прайс называет the view from nowhen [150] . Очевидно, что предположение о возможности выхода за пределы времени и преодоление антропоцентризма возможно только в том случае, если само время признаётся объективным в принципе вне зависимости от его атрибутивных характеристик, то есть как бы a priori, а спор идёт только о том, какие именно его свойства объективны, а какие – субъективны.