– Может, ты закончишь мне мозг сверлить? – взревел сзади Серёга.

– Господь дал человеку разум, чтобы он думал. Вот я и думаю вслух.

– Ты лучше поспи.

– Не могу, трясёт.

– Выпить бы, тогда бы спали в любую тряску, – снова подал голос Серёга.

– Помнишь, Лёх, в Чечню летали? Там с выпивкой проблем не было.

Зону турбулёнтности пролетели, тряска закончилась. Все заснули.

Самолёты сели в Хабаровске. Их встречало местное омоновское руководство.

– Одна рота остаётся в Хабаровске, – дал команду Пиявка.

Алексей услышал, как местный хабаровский полковник сказал Пиявину:

– Тут такое дело, товарищ полковник, вы наверно напрасно прилетели. Мы сами со своими автомобилистами разберёмся, а вам здесь делать нечего. Наше офицерское собрание решило, что не позволит у нас вам разгуляться.

– А как же приказ, полковник, – заорал Пиявка.

– А что, есть приказ свой народ лупцевать? Может и в Конституции так написано?

– Это не Вам решать!

– И мне тоже. Я же ведь гражданин своей страны и живу, в отличие от Вас, здесь со своим народом.

– Выполнять приказ! – обернулся к командиру остававшейся в Хабаровске роты полковник Пиявин и шагнул к трапу самолёта.

Алексей попал во «владивостокскую» роту.

Во Владивосток прилетели утром. Прямо в аэропорту всех покормили.

– Строиться!

Команда никого не застала врасплох.

– Правительство поставило нам задачу – не допустить запрещённый митинг, – прокричал перед строем Пиявка.

– Вопросы?

– Какой митинг?

– Вы слышали, что премьер запретил ввоз японских автомобилей с правым рулём. Местные автомобилисты бунтуют, перекрывают дороги. На сегодня на центральной площади Владивостока они наметили митинг, на который их губернатор не дал разрешения. Мы прилетели это безобразие пресечь.

– А что, нельзя проводить митинги, высказывать своё мнение?

– Это не нам решать! Есть приказ правительства, который надо выполнить!

– Видимо, демократия дала трещину, – подумал Горчаков.

Большинство омоновцев стояли хмурые. И только у молодёжи «чесались руки». Они не проходили Чечню, и им хотелось отличиться.

– Как будем взаимодействовать с местным ОМОНом? – спросил командир у роты.

– Никак. Всему составу местного ОМОНа заранее объявлены отгулы, и все местные омоновцы радостно гуляют.

– Видимо владивостокский ОМОН, как и хабаровский, совсем не приветствует наш приезд, – отметил про себя Алексей.

Всех посадили в автобусы. Началось выдвижение в центр Владивостока.

– Да, здесь сплошные японские иномарки, как, наверно, в Токио, наши отечественные авто вообще не встречаются, – изумлённо увидел улицы города он.

На улицах встречались автомобили с плакатами. На одном из них Алексей прочитал: «Путлер – капут».

– Что это, Путина с Гитлером что ли сравнили? – спросил Игорь у сопровождавшего их автобус милиционера.

– Нет! Путлер – это настоящая фамилия председателя союза автомобилистов Владивостока. Только он испугался и побежал кланяться властям. Потому так и написали. Кто-то также подумал, как и вы, сообщили об этом премьеру, что эти плакаты о нём, так он даже по этому поводу секретарю КПРФ Зюганову звонил.

– А при чём тут Зюганов?

– Так в этих митингах коммунистов обвиняют. Сейчас самое простое, чуть что – вали всё на КПРФ и всё пройдёт.

– И что Зюганов?

– Посмеялся такому совпадению. А этот Путлер на глаза автомобилистам не показывается.

– Сами-то как к автомобилистам относитесь?

– Сочувственно.

Подъехали к площади. Остановились возле памятника. За площадью блестела незамёрзшая вода.

– Бухта Золотой Рог, – пояснил сопровождавший их милиционер.

– Вот он памятник борцам за власть Советов на Дальнем Востоке, – даже как-то торжественно сказал Игорь.

– Советов давно нет, а памятник остался, – высказался кто-то из молодых омоновцев.

– Вот-вот, здесь раньше против интервентов сражались, а теперь мы автомобилистам задницу надерём, – ввернул желчный Серёга.

Митинга не было. С той стороны памятника на площади стояла небольшая кучка людей с таким же плакатом, как и на машине, которую видел Горчаков – «Долой Путлера». В центре площади, возле новогодней ёлки, водили хороводы родители, бабушки и дедушки с детьми. По тротуару мирно шли прохожие.

– Две недели после Нового года прошло, – вспомнил Горчаков.

На Кавказе в горячей обстановке Новогодний праздник в сознании как-то не зафиксировался.

– Вот и пронесло нас разгонять автомобилистов, без митинга и нам делать нечего, – обрадовался он.