Стих 14. Потом (же) обрете его Иисус в церкви и рече ему: се, здрав еси: ктому не согрешай, да не горше ти что будет [285] . Когда уже ослабела молва о чуде и гнев иудеев, Иисус Христос встречает исцеленного, желая исцелить и его душу. Находит его не среди праздности и покоя, а в храме, где он, вероятно, молился и воздавал Богу благодарность, и увещевает больше не грешить, показывая, что он болен чрез грехи; затем угрожает еще худшим наказанием, если он согрешит, научая этим, что согрешающие вторично после наказания за грехи, как бесчувственные и пренебрегающие им, будут наказаны еще сильнее в настоящей жизни или в будущей, или в той и другой. Если здесь наказание за грехи продолжалось тридцать восемь лет, то чтоO может сказать кто-либо о будущем наказании? Без сомнения, оно бесконечно и вечно. Конечно, не все болезни происходят от грехов и не все грешники болеют. Упоминаемый у Матфея расслабленный болел за грехи, как и пояснено нам; поэтому Иисус Христос сказал ему: отпущаются ти греси [286] (Мф. 9, 2). В лице их Иисус Христос увещевает всех, еще не болевших, убояться болезни и исправиться, а уже болевших – убояться еще худшей болезни и быть осторожными на будущее время. И всякий из нас, если уже болен, пусть скажет самому себе: се, здрав еси: ктому не согрешай, да не горше ти что будет; если же еще не болен, пусть поет себе апостольское изречение: благость Божия на покаяние тя ведет; по жестокости же твоей и непокаянному сердцу, собираеши себе гнев [287] (Рим. 2, 4–5). Не только укреплением тела представил расслабленному Иисус Христос доказательство Своего Божества, но и словами ктому не согрешай, так как этим показал, что Он знает все, даже тайное.

Стих 15. Иде (же) человек и поведа Иудеом, яко Иисус есть, иже мя сотвори цела [288] . Пошел и объявил не со злым умыслом, чтобы предать Его, но из благодарности, чтобы открыть своего благодетеля. Благодеяние и угроза достаточны были для того, чтобы удержать его от этого. Получив величайшее доказательство силы своего благодетеля, исцеленный не только устыдился бы, но и побоялся бы, чтобы не пострадать еще хуже. Притом же если бы он хотел предать Его, то не сказал бы: «Иисус есть Тот, Который исцелил меня», – а сказал бы: «Иисус есть Тот, Который сказал мне: возми одр твой и ходи». Иудеи хотели знать не то, Кто исцелил его, а то, Кто сказал ему: возми одр твой и ходи; но он, умолчав о мнимом преступлении, открыл своего благодетеля. Итак, человек этот был благодарный, откровенный и вовсе не заслуживает упрека.

Стих 16. И сего ради гоняху Иисуса Иудее, и искаху Его убити, зане сия творяше в субботу [289] . Это было только явным предлогом, а тайной причиной была зависть.

Стих 17. Иисус же отвещаваше им: Отец Мой доселе делает, и Аз делаю [290] . Двояким образом Иисус Христос показал Свое равенство с Богом, с одной стороны, называя Его Своим Отцом, с другой же – говоря, что Он делает так же, как и Бог, чтобы более уже не смотрели на Него, как на простого человека, а как на Бога. Слово доселе указывает на непрерывность делания. В Боге мы знаем двоякое делание: одно обозначает сотворение всей природы в начале, а другое – управление, промышление и сохранение ее. Что касается первого, то Бог почил от всех дел Своих в седьмой день; что же касается второго, то Он всегда делает, управляя сотворенным, промышляя и сохраняя его, и никакой закон не возбраняет Законодателю устроять всегда спасение Своих тварей. Обрати внимание на то, как Иисус Христос, обличаемый в разное время в нарушении субботы, иногда защищается, как Бог, а иногда – как человек. Он хотел, чтобы уверовали в то и другое, т. е. в Его Божество и воплощение. (Толкование святого Максима. Установив раз и навсегда первые законы бытия и природу всего сущего, Бог доселе еще делает, так как не только сохраняет в бытии все вещи, но и творит новые части присущей им самим силой. В веществе, или сущности всего сущего, находятся, так сказать, в возможности отдельные вещи, происходящие из этого вещества, которые бытием своим всякий раз обязаны Богу. Делает Бог доселе еще и потому, что сообразует части с целым, т. е. соединяет всех людей, одинаково направляя их мысль к добру и согласуя с законами природы, чтобы, подобно тому как все они имеют одну и ту же природу, так точно имели и одну мысль, согласную во всем и направленную к одному и тому же, так как все они Промыслом Божиим соединены между собой и с Богом [291] .)

Стих 18. И сего ради паче искаху Его Иудее убити, яко не токмо разоряше субботу, но и Отца Своего глаголаше Бога, равен Ся творя Богу [292] , так как словами Отец Мой показал, что Он истинный Сын; а такой Сын равен Отцу по существу и природе.

Стих 19. Отвеща же Иисус и рече им: аминь, аминь глаголю вам, не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща… [293] Так как, говоря о Себе возвышенно, Иисус Христос претерпевал гонения, потому что иудеи не могли подняться на высоту Его слов и преследовали Его, как противника Божия, то снисходит к слабости ума их и с премудрой целью говорит о Себе уничиженно, чтобы сделать Свое учение удобоприемлемым; далее опять возводит Свою речь к возвышенному и снова низводит ее к уничиженному, затем опять – то к более высокому, то к более низкому. Таким образом составляет Свою речь то из возвышенных выражений, указывающих на Его равенство, то из уничиженных, свидетельствующих, по-видимому, о Его уничижении, и поступает так с той целью, чтобы люди более проницательные и благоразумные на основании возвышенных Его речей составили себе должное понятие и об уничиженных речах, тупые и нерассудительные успокаивались уничиженными и не смущались теми, понимая их как бы о человеке. Впрочем, если самые выражения были уничиженны, то настолько же были возвышенны скрытые под ними мысли, и если Иисус Христос уступает в выражениях, то в мыслях – никогда. Итак, что Он говорит теперь? Не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща. Для людей с более грубым пониманием слова эти указывают на меньшую степень могущества по вышеуказанной причине, а для людей более проницательного ума они указывают скорее на равенство и тождество. Не может не вследствие недостатка могущества, а вследствие нераздельности: невозможно, чтобы Сын делал что-либо такое, чего не делает Отец, потому что сила Его неотлична от силы Отца, но та же самая; а если та же самая, то, значит, Сын равен Отцу. Григорий Богослов говорит, что Отец напечатлевает образы самых вещей, а Сын совершает, но не рабски и неразумно, а со властью и знанием и, точнее сказать, духовно, т. е. по знанию и власти Отца [294] . Итак, по вышеприведенным причинам и сказано: не может Сын творити о Себе ничесоже, аще не еже видит Отца творяща. Если же это сказано не в таком смысле, то каким образом Сила не может или Мудрость нуждается в наставнике или каким образом вся тем быша? Каким образом Он будет бессильнее людей, которые многое делают сами, так как и добродетель, и порок избирают они сами? И много других нелепостей в таком случае последует. Вышеприведенное изречение подробнее разобрал Григорий Богослов в шестой главе второго слова о Сыне [295] .

Стих 19. …Яже бо Он творит, сия и Сын такожде творит [296] . Опять от низкого перешел к возвышенному, как выше было сказано. Если все, что творит Отец, то творит также и Сын, то Он равен Отцу. Присоединено слово такожде не просто, но чтобы мы знали, что Сын творит с равной властью и знанием, как выше было сказано.

Стих 20. Отец бо любит Сына и вся показует Ему, яже Сам творит… [297] Снова от возвышенного перешел к уничиженному. Отец любит Сына не только потому, что Он Единородный, но и потому, что Он делает то же, что и Отец, и не делает ничего такого, чего Отец не желает. Ни выше по отношению к Сыну слово видит, ни здесь по отношению к Отцу слово показует не доOлжно понимать человекообразно, но богоприлично и сверхъестественно. И Сын видит не так, как ученик, и Отец показывает не так, как учитель; но Отец показывает, как ум, предначертывающий образы самих вещей, а Сын видит, как слово, совершающее предначертанное, и таким образом все богоприличные дела у них общи.

Стих 20. …И болша сих покажет Ему дела, да вы чудитеся [298] . Хотя Иисус Христос исцелил расслабленного, и это было великое дело, но Ему предстояло еще воскресить мертвого, поэтому Он и сказал, что Отец покажет Ему дела больше сих, чтобы вы больше удивились и таким образом были привлечены к вере.

Стих 21. Якоже бо Отец воскрешает мертвыя и живит, тако и Сын, ихже хощет, живит [299] . От низкого опять восходит к возвышенному. Если как Отец, так и Он оживляет, кого хочет, то, значит, Он равной силы с Отцом. Слова якоже Отец… живит указывают на равенство силы, а слова ихже хощет – на неизменяемость власти. Если же Сын и может, и имеет власть, то почему же Он не может ничего творить Сам от Себя? Не может без Отца, потому что у Них одна и та же сила и воля.

Стихи 22–23. Отец бо не судит ни комуже, но суд весь даде Сынови, да вси чтут Сына, якоже чтут Отца [300] . Снова от возвышенного переходит к более низкому. И здесь слово даде доOлжно понимать богоприлично. Говорит так Иисус Христос не только с той целью, чтобы уврачевать немощь иудеев, как сказано, но и чтобы мы знали причину, видели, что Сын не нерожден, и не впали в недуг Савеллия, который думал, что и Отец, и Сын, и Дух Святой – это один и Тот же, и нелепо учил, что Святая Троица есть одно лицо. Когда Отец отдал Сыну суд? Ответом на это может служить: прежде всякого когда. Хотя доOлжно было бы прямо ответить: вместе с рождением Сына, но когда же Сын родился, когда Отец не родился? Невозможно, решительно невозможно представить себе какого-либо времени или века, по которому можно было бы дойти до этого предела, хотя бы мы употребили величайшие усилия. Отец отдал всякий суд Сыну, чтобы, боясь Его из-за этого, чтили Его, как чтят Отца. Словом весь обозначил суд, следствием которого служит наказание или награда тех, кого Он хотел бы [наказать или наградить]. Этим, однако, не отнята власть судить у Отца. Если все, что имеет Отец, принадлежит Сыну, кроме нерождаемости, то, очевидно, все, что имеет Сын, принадлежит Отцу, кроме рождаемости. Итак, судит Сын, но при благоволении Отца и содействии Святого Духа, как это мы разумеем и по отношению ко всем Его делам. Следует заметить, что слово якоже (, ) и другие такие же по отношению к несотворенной Троице обозначают равенство, а по отношению к тварям чаще обозначают подобие и частное какое-либо сходство. Но почему Отец отдал суд Сыну? Потому, что Он создал человека в начале, испорченного – воссоздал и даровал спасительные заповеди; а также для того, чтобы ставший человеком судил людей не только как Бог, знающий природу людей, но и как человек, подвергавшийся искушению в ней. Почему же Сын создал человека? Потому что Он есть Мудрость, Слово и Сила Отца (см.: 1 Кор. 24, 30; Евр. 1, 3). Почему вочеловечился Сын, а не Отец и не Дух Святой? Потому что доOлжно было Сыну на небе остаться Сыном и на земле, чтобы не было двух Сынов, доOлжно было Создателю возобновить испортившееся Свое создание, разумному существу доOлжно было освободиться от неразумных страстей через разум, или Слово , – созданному по образу Божию и изменившему его следовало быть возведену к прежнему достоинству чрез неизменяемый образ Отца, чтобы таким образом во всем было полное соответствие. Если мы будем почитать Иисуса Христа, как почитаем Отца, то не будем ли и называть Его Отцом? Нет; зная, что Он Сын, мы не будем называть Его Отцом, чтобы не смешать их личных свойств, а только должны почитать Его, как Отца: речь здесь идет о почитании, а не о названии. В несобственном смысле мы называем Его и Отцом, как Творца, Промыслителя и Учителя нашего. Мы видели премудрое и удивительное сплетение возвышенных и простых речей, так что легко понимали речь бывшие в то время, и не послужило это вредом и для тех, которые были после. Если бы Иисус Христос говорил простые речи не по снисхождению, то зачем бы Он приплетал сюда возвышенные? Когда говорит о себе уничиженно тот, кто должен говорить о себе возвышенно, то он имеет для себя оправдание в мудрой цели: он делает это с премудрой целью; а когда говорит о себе великое тот, кто должен говорить ничтожное, то делает это не с мудрой целью, а по крайнему высокомерию. Если же Сын ниже Отца, как глупо говорили последователи Ария, то зачем Он требует равной чести с Отцом? И не только требует, но и устрашает, говоря:

Стих 23. …(А) иже не чтит Сына, не чтит Отца, пославшаго Его [301] . Кто не чтит так, как Он сказал выше, т. е. как Отца. Сказал пославшаго не с тем, чтобы показать, что Сын ниже, но чтобы заставить молчать иудеев. С этой целью Он постоянно прибегает к Отцу, выставляя в то же время на вид свое высокое происхождение. Если бы Иисус Христос обо всем говорил соответственно со Своим достоинством, то Его не приняли бы, считая за противника Божия, так как и за эти краткие речи Его преследовали и хотели побить камнями; а если бы Он говорил обо всем, уничижая Себя, то для многих это послужило бы во вред. Поэтому, как мы сказали, Иисус Христос смешивает одно и другое и таким образом составляет Свое учение; а чтобы лучше Его понимали, то Он не столько говорит возвышенного, сколько уничиженного. Итак, когда мы встретим уничиженные речи, то должны видеть в них премудрую цель или относить их к Его человечеству, подобно тому как возвышенные должны относить к Его Божеству.