Впрочем, еще у одного из первых индийских йогов, приехавших покорять Запад, можно прочитать по отношению к «Афоризмам Патанджали»:

«Прежде всего я бы хотел бы коснуться великого вопроса, на котором покоится вся история религии йоги. Великие умы человечества сходятся на мысли, получившей подкрепление и со стороны современных научных исследований: человек есть плод и проявление некоего абсолютного состояния, которое предшествовало нашему нынешнему относительному состоянию, и наше движение вперед является возвращением к Абсолюту» (Вивекананда Свами, Четыре йоги, с. 173).

Однако, по мере углубления в йогическую философию постепенно выясняется, что Ишвара занимает не такое уж господствующее положение среди целей йога. Чтобы показать это, воспользуюсь исследованиями известного индолога Макса Мюллера.

Мюллер приложил немало усилий, чтобы показать, «какое подчиненное положение занимала в системе Патанджали преданность Ишваре. Она есть только одно из средств для постоянства мышления и для существования таким путем вивеки, то есть различия между истинным человеком (пуруша) и объективным миром (пракрити). Такое различие остается, как в йоге, так и в санкхьи, высшим благом для рода человеческого» (Мюллер, Шесть систем индийской философии, с. 317).

Йогин считает, что есть «Высшее Божество, чистое духовное, всецело душа, совершенно своеобразная от огорчений, дел и желаний». Но при этом «существуют бесчисленные индивидуальные души, или пуруши, одушевляющие живые существа и вечные. Они чисты и недвижны, неизменны, но вследствие их соединения со вселенной они не прямо становятся испытывающими радость и горе и принимают бесчисленные формы воплощения в течение вечно повторяющейся метемпсихозы.

Ишвара для йогинов первоначально был только одной из многих душ или, лучше сказать, одним из многих я, или пуруш, но притом таким я, которое никогда не соединялось со вселенной, не повторялось в метемпсихозе, было высшим во всех мыслях, хотя и того же рода, как и все другие пуруши. Потому Патанджали и в голову не могла прийти мысль о достижении другими пурушами единения с этим высшим Пурушей. По его мнению, высшая цель йогина есть свобода, уединенность, отдельность и самососредоточение» (Там же, с. 317–318).

Иными словами, признает йог господа или не признает – не имеет значения. Главное, что он должен достичь, – стать самим собой. А истинная твоя сущность божественна, и чтобы понять, что это такое, попытайся понять, что такое господь Ишвара.

Но на этом открытия не завершаются. Третьей неожиданностью оказывается то, что древние почти не знали той йоги, которой обучают сейчас и Запад и Восток. Тот же великий систематизатор Йоги – Патанджали – весьма небрежно относится и к асанам, и вообще к работе с телом. Он их лишь слегка поминает, как то, что может быть полезно йогу. Иначе говоря, Йога в действительности начинается там, где заканчивается то, чему учат в современных школах Йоги.

Все это оказывается так неожиданно и сложно, что я лично предпочитаю от изучения Йоги сбежать в изучение самопознания в Йоге и Санкхье. И лучше всего это сделать на примере древних текстов. Но прежде чем к ним перейти, все-таки надо сделать несколько вводных пояснений, которые сделают эти тексты хоть чуточку понятнее.

Первое, что надо иметь в виду, это то, что просто самопознание не существовало для восточного ума. Это всегда было познание себя ради чего-то. В частности, ради познания бога или ради освобождения.

Мирча Элиаде писал об этом в своей «Йоге»:

«…мы можем представить, каким образом присутствует в индийском мышлении фундаментальная проблема всякой философии – поиск истины. Для индийцев истина сама по себе не обладает никакой ценностью. Она становится ценностью только благодаря сотериологической направленности: знание истины помогает человеку освободиться» (Элиаде, Йога… с. 69).

Сотериология происходит от имени Сотер. Так греки звали богов-освободителей.

Что же касается освобождения, то тут я бы добавил для полноты еще одну мысль Элиаде: «…в Индии познание причин, влияющих на человеческую жизнь, не может являться самодостаточной целью; если исследуют содержания бессознательного, то лишь для того, чтобы “сжечь” их» (Там же, с. 62).

Все это означает, что на сегодняшний день, говоря об имеющемся на Востоке «инструментарии» самопознания, мы невольно будем говорить об инструментах освобождения или инструментах очищения. Чаще же всего они будут совпадать, потому что «сжигание» содержаний бессознательного – это очищение сознания.

Очищение сознания действительно не только чрезвычайно важно для Йоги. Скорее всего, оно-то и является единственной Йогой.

В «Комментариях к “Йога сутрам” Патанджали Свами Прабхаванда пишет: “До тех пор, пока мы не предпримем попытку сконцентрироваться, мы представить себе не можем, какое огромное количество ненужных наслоений спрессовано в нашем подсознании.

Именно по этой причине многие начинающие медитировать останавливаются в недоумении и нерешительности. Они говорят: “До того как я приступал к занятиям концентрацией, мой ум казался мне чистым и спокойным. Сейчас его покой нарушен, и он полон грязных мыслей. Это просто отвратительно. Я никогда не думал, что я настолько плохой человек. Несомненно, я становлюсь не лучше, а гораздо хуже””» (Шафаренко, с. 129).

И действительно, многие изучающие себя обнаруживают, что в них живет множество помех как сосредоточению, так и тому, чтобы быть собой. И тут они встают перед выбором – расстраиваться или же считать, что самопознание началось и ты столкнулся с той частью себя, которую не знал. Разве не в этом смысл самопознания – выявить то, что ты не знаешь в своем доме, дать ему имена и овладеть. То есть, как полагается хозяину, – выкинуть за ненадобностью или использовать?