На этом я намерен прервать рассказ про самопознание в Гите. Все-таки Гита слишком велика и объемна, чтобы действительно хорошо рассказать о ее Йоге в одной статье. К Гите надо возвращаться неоднократно, и если образ, созданный мной, принимается, то каждое новое возвращение будет происходить как прощание с одним из шагов к расширению сознания и обретение новой подсказки.

Я же прерываю свой рассказ о Гите именно потому, что намерен еще не раз к ней вернуться.

Начну рассказ о Санкхье с большой цитаты из Элиаде, дающей общее представление об этой философии.

«Индийская традиция рассматривает санкхью как старейшую даршану. Основное значение термина санкхья, по-видимому, “различение”; главное зерно ее философии – отделение духа (пуруши) от первоматерии (пракрити). Старейший трактат этой школы – “Санкхья-карика” Ишваракришны; дата его создания точно не установлена, но вряд ли это могло произойти позднее V в. н. э. Среди комментариев на “Санкхья-карику” наиболее интересен трактат Вачаспатимишры Санкхья-таттва-каумуди. Другой важный текст – Санкхья-правачана-сутра (вероятно, XIV в.), с комментариями Анируддхи (XV в.) и Виджнянабхикшу (XVI в.).

Разумеется, важность хронологии сочинений санкхьи не стоит преувеличивать. В принципе, любой индийский философский трактат содержит концепции, возникшие – и подчас очень задолго – до его составления. Если мы и находим какую-нибудь “инновацию” в философском тексте, это не означает, что она раньше нигде не встречалась. То, что в “Санкхья-сутрах” кажется “новым”, вполне может иметь весьма древнее происхождение. Значимость этого факта согласуется с теми намеками и аллюзиями, которые обнаруживаются в тексте. Эти намеки могут очень хорошо раскрывать идеи гораздо более древние, чем те, к которым они, как кажется, отсылают. Если исследователь и преуспеет в установлении хронологии различных источников, – что в случае Индии гораздо более трудная задача, чем в случае любого другого региона, – все еще остается сложность датировки самих философских идей.

Как и Йога, Санкхья имеет свою предысторию. Вполне вероятно, что истоки этой системы следует связывать с анализом конститутивных элементов человеческого опыта, различающим элементы, которые рассеиваются после смерти человека, и элементы “бессмертные”, т. е. сопровождающие душу в ее посмертном существовании. Такой анализ встречается уже в Шатапатха-брахмане (Х, 1, 3, 4), которая разделяет человеческое существо на три “бессмертные” и три “смертные” части. Другими словами, происхождение Санкхьи связано с проблемой, мистической по сути: то в человеке продолжает жить после его смерти, что составляет истинное Я, бессмертный элемент человеческой природы» (Элиаде, Йога… с. 72).

Как видите, самая основа Санкхьи связана с познанием истинного Я. Почему я не читал Санкхью раньше, почему я не начал свое самопознание прямо с нее? Потому что исходные сочинения Санкхьи малодоступны. А почему они так мало доступны желающему начать самопознание? Потому что между ними и мною стоят умные и знающие люди, которые сделали все, чтобы я понял, что надо быть неординарным человеком, чтобы читать такое.

Мы все непроизвольно побаиваемся древних текстов, точнее, мы боимся, что не поймем их, и ищем мнения и подсказки знающих людей. Кажется, что читать философское произведение будет проще, если кто-то умный прочитает его раньше тебя, а потом разъяснит тебе, что же там написано. И умный обязательно находится и объясняет. И объясняет так, что ты навсегда знаешь, что никогда не должен ходить в страну философии без такого проводника. Я приведу пример.

Считается, что создатель канонического трактата по Санкхье «Санкхья-Карика» Ишвара Кришна (приблизительно V век н. э.) писал очень поэтично. Я лично этого почувствовать не смог, пока не налетел на вариации на темы санкхьи пишущего на русском языке где-то за рубежом философа А. Пятигорского. Вслушайтесь в то, как может звучать Санкхья, если за нее берется мастер:

«Мифы о знании: два разговора.

“Все люди смертны, Адам бессмертен. Следовательно, Адам – не человек”.

Или: “Все люди бессмертны. Адам смертен. Следовательно, Адам – не человек”. Учитель, но ведь это неправда! – Неправда о ком? – О человеке. – Но разговор-то об Адаме, о нем и спрашивай.

Из бесед Джона Беннетта.

Первый разговор совсем короткий. На сцене появляется обнаженная танцовщица и говорит зрителю: “Ты меня уже увидел – хватит”, – и ис-чезает.

Зритель, увидев ее, говорит: “Я тебя уже увидел – хватит”.

Этот диалог взят из комментария на Санкхья-Карику древнеиндийского философа Ишвары Кришны. Обнаженная танцовщица – это вечная несотворенная Природа (пракрити). Сцена – Вселенная. Зритель – вечный нерожденный Дух (пуруша).

Мифа в этом разговоре – нет, как нет и сюжета и чего бы то ни было еще. Есть одно голое (как танцовщица) содержание. Миф (как и любая другая конкретизация содержания) может возникнуть только в истолковании, интерпретации этого содержания, к чему я сейчас и перейду. Итак, действующее лицо здесь одно – Природа. Она себя открывает – в этом своем действии. Дух ее видит (знает), но зная, не действует, ибо таков “мифологиче-ский” постулат: знающий не действует, действующий не знает. Объект знания хочет быть узнанным: “хватит” танцовщицы означает “хватит, так как я уже узнана”. Знающий не хочет знать, он – просто знает, и его “хватит” – это “хватит, так как я уже узнал”. Разговор закончен, потому что ни одна из сторон не нуждается в его продолжении. Но миф на этом не кончается.