— Ты сказал… Что она оказалась не в том месте не в то время. Почему?

Андрей вскинулся:

— Да ладно, Чернорецкий! Меня, что ли, уже подозреваешь? Да я после себя только один труп оставлю — свой собственный!

Ищейка змеино улыбнулся. В красивой внешности появилось что-то мефистофельское.

— Я пока спрашиваю, почему ты так выразился.

Доктор дернул плечами:

— Да опыт все, сын ошибок трудных. Понимаешь… Не устраивают маги поножовщину с такими людьми без способностей, еще и в компании Пустых… — глаза под толстыми стеклами затуманились, он обошел девушку. — Обычная она, самая обычная, приличная тихая девочка. Зуб последний заложу, что никаких связей с магами не найдете. И вот то, что я вижу перед собой, говорит о том, что перепутали ее с кем-то. И знаешь… Вот, нелогично это… За руки хватать, потом Пустого с ножом натравить и за ним же следы подчистить…. Я знаешь, что думаю?

Марк склонил голову набок. Андрею не нужен был ответ, он уже блуждал по своим мыслям, оттого и речь становилась путанной. Но прерывать ее не стоило.

— Я думаю, дело так было… Ее сначала порезали, а потом ошибку-то свою поняли. За руки хватали, пока живая была, хотели, наверное, проверить, маг она или не маг. Оттого и сила такая… А потом уже и Пустого натравили, чтобы след замести. Путаное дело, путаное. Нехорошее. И вообще не удивлюсь, если тут двое магов замешано.

— Почему?

Грачев хрипло хохотнул:

— Потому что один столько херни не наворотит.

Марк уклончиво хмыкнул. Спорить трудно. Версия вполне жизнеспособная — заметание следов слишком хаотичное. Над этим стоило подумать, что касается вопросов смерти — патологоанатому виднее.

— Кстати, — вскинулся доктор, — а ты по эмоциям что нашел?

Маг посмотрел на безмятежное тело перед собой:

— Испугалась она очень, удивилась, а потом все болью заволокло и смертью. Могу сказать, что она точно не знала нападавшего. Даже крикнуть не успела, ее буквально парализовало от ужаса.

— Эх, — вздохнул Андрей и затушил сигарету. — И как тебя такого сострадательного в темные маги занесло?

— Наследственность дурная. Ты хоть не начинай.

— А чего про Пустого не спрашиваешь? — сменил тему доктор.

Чернорецкий пожал плечами.

Патологоанатом рассмеялся:

— А я тебе скажу, чего не спрашиваешь! — И пока Марк быстро прикидывал, где прокололся, Грачев продолжил: — Артем у меня, как приехали, материалы забрал. А я думал, ты сам взглянуть захочешь.

Звонкий щелчок вырвал Еву из сна, но не заставил проснуться окончательно, она словно застряла между грезами и явью. Голова была тяжелая, тело мелко дрожало. Глубоко вздохнув, девушка попыталась открыть глаза, но почти сразу снова их закрыла, медленно приходя в себя.

— Мы закончили, — явно повторила Камилла. — Сейчас распечатаю твои результаты, и мы их обсудим. Как ты себя чувствуешь?

Ева все-таки приподнялась и поморщилась. Голова болела ужасно.

— Как будто по мне первомайскую демонстрацию провели, — она с усилием села и спустила на пол ноги. И застонав, потерла шею. — Или Алые Паруса отпраздновали, что вероятнее.

Камилла очень неоднозначно хмыкнула, забрала из лотка отпечатанные документы и пересела за стол, на котором высились широкие держатели для папок.

— Сядь ближе, — в приказном тоне попросила колдунья и нетерпеливо махнула рукой на мягкий стул для посетителей. Потом быстро набрала чей-то номер и, дождавшись ответа, коротко попросила: — Зайди ко мне, мы уже закончили.

Приказать было легче, чем сделать. Ева едва отлепила себя от цветного кожзама и медленно дошла до стола. Голова отзывалась пульсирующей болью на каждый шаг.

— Голова болит? — сочувственно поинтересовалась Камилла, на миг отрываясь от чтения листов, чтобы оценить зеленоватый вид подопытной.

— Очень.

— Ничего, пройдет, — равнодушно успокоила колдунья. Ева едва не поаплодировала, насколько это вязалось с ее обликом и характером, посмеялась бы, если бы голова так не болела. — У людей с твоими способностями такое бывает после процедуры. Все эмпаты очень восприимчивы к таким воздействиям.

— Это успокаивает, — поморщилась снова девушка, не вдаваясь в подробности услышанного, и обернулась.

Возле дверей стоял кулер, а в сумке, кажется, лежало обезболивающее. После двадцати как-то незаметно начинаешь таскать в косметичке не только тушь, но и половину домашней аптечки. Последний рывок! Камилла проводила ее неодобрительным взглядом, но предпочла ничего не сказать. Ева вернулась на стул с сумочкой и стаканом воды.

— Это вряд ли поможет, — указала брюнетка ручкой на таблетку в руках Евы. — Мигрень связана с остаточным эмоциональным воздействием. Пройдет, когда состояние нормализуется.