Краем глаза я видел, как Майкл с побелевшим как снег лицом поднимается на колени. Он двинулся к Лидии, но та, лишь чуть повернув голову, лягнула его. Я услышал, как у него хрустнуло что-то еще, и он отлетел назад.

И Мёрфи тоже беспокоило что-то. Что-то такое, о чем она ужасно не хотела говорить, переводя беседу на другую тему. Я ведь еще тогда интуитивно ощущал какую-то связь между этим…

И тут я увидел его со всей отчетливостью: последний кусок мозаики. Я понял, что случилось, откуда взялся Кошмар, и почему он гонялся именно за мной. Я знал, как остановить это, знал, как завербовала его Бьянка, и почему мои заклятия срабатывали через силу или не срабатывали вообще.

Одно обидно: я сообразил все это за мгновение до смерти.

В глазах померкло окончательно.

А еще через секунду боль в горле стихла.

Правда, вместо того, чтобы плавно скользнуть в небытие, я сделал большой глоток воздуха. Взгляд на мгновение заволокло красной пеленой — это кровь снова вернулась в голову, а потом зрение начало проясняться.

Лидия все еще склонилась надо мной, стоя на коленях, но горло мое отпустила. Вместо этого она завела руки назад и вверх и гладила ими обнаженные плечи Томаса.

Вампир прижимался к спине Лидии. Рот его приник к ее шее, и с каждым касанием его языка по телу ее пробегала дрожь. Руки его скользили по полупрозрачной лайкре. Лидия негромко ахнула, и налитые кровью глаза ее закатились в экстазе.

Томас смотрел мимо нее, сквозь пелену ее темных волос — на меня. Глаза его больше не были серо-голубыми. Они сделались пустыми, белыми, точнее, бесцветными. Я кожей ощущал исходящий из них холод — жуткий, соблазнительный. Он продолжал покрывать поцелуями шею Лидии, ее ухо. Она всхлипнула и содрогнулась.

Я сделал еще глоток воздуха, охнул и на локтях отполз назад, из-под этой сладкой парочки.

— Дрезден, — пробормотал Томас так тихо, что я даже не был уверен, правда ли я его слышу. — Я не знаю, как долго мне удастся отвлекать ее так. Да не глазейте же на меня, сделайте что-нибудь. Если вам нравится смотреть на такую гадость, я устрою вам представление, только попозже, — тут рот его приник к губам девушки, и она застыла, широко раскрыв глаза, а потом и вовсе закрыв их в ответ на его поцелуй.

Эти слова Томаса заставили меня покраснеть, от чего в голове воцарился неприятный звон. Я пошарил по полу и быстро обнаружил все еще горящие свечи и мешок с солью. Я снова заключил Лидию с Томасом в соляной круг — та как раз стащила с себя трусики и охватила Томаса за талию, притягивая к себе.

Томас издал стон неподдельной муки и повернул лицо ко мне.

— Да быстрее же, Дрезден!

Я расставил свечи по местам и потратил те крохи энергии, что у меня еще оставались, на то, чтобы замкнуть круг и снова закрутить воронку. Если я не ошибался, на этот раз я должен был освободить Лидию — возможно, окончательно. Если я ошибался, это означало, что я останусь без энергии, пустив ее псу под хвост. В таком случае Кошмар наверняка убил бы всех троих — сомневаюсь, чтобы кто-либо из нас мог помешать этому.

Энергия собралась в круг и завертелась невидимой, гудящей воронкой. Я вытянул руку и, борясь с головокружением, усилил натиск.

Похоже, Кошмар заметил, наконец, что происходит вокруг него. Лидия вздрогнула, чуть отстранилась от Томаса, прервав контакт — и налитые кровью глаза снова открылись и уставились на меня. Лидия сделала попытку встать, но Томас удержал ее за руку.

Энергия внутри воронки все нарастала. Лидия завизжала.

— Леонид Кравос! — возгласил я. Я повторил имя второй раз и увидел, как широко раскрылись глаза Лидии от потрясения. — Изыди, Кравос! Изыди, проклятый двоечник! Изыди! Изыди! — с последним словом я топнул ногой, высвобождая энергию экзорцизма вниз, в землю.

Лидия истошно взвизгнула, тело ее выгнулось дугой, рот широко раскрылся. В воронке возникли искры золотого и серебряного света; они свились маленьким смерчем, нацеленным Лидии в рот. Из горла ее вырвалась струя алой энергии, и на мгновение голос ее словно раздвоился: высокий женский визг вторил другому, нечеловеческому. Еще две струйки алой энергии вырвались из ее глаз и исчезли в водовороте.

А потом воронка разом свилась в бесконечно тонкую линию и исчезла, скользнув в пол и дальше, в землю.

Лидия испустила негромкий, утомленный вскрик и рухнула на пол. Томас, так и не отпуская ее, покатился вместе с ней. В комнате воцарилась тишина, если не считать тяжелого дыхания всех четверых нас.

В конце концов я нашел в себе силы дотащиться до стула и сесть.

— Майкл, — хрипло окликнул я. — Майкл, как вы?

— Вы остановили его? — спросил он. — А девушка — с ней все в порядке?

— Надеюсь, да.

— Слава Богу, — сказал он. — Он успел лягнуть меня. Сломал ребро. Не уверен, что я смогу сесть.