— Думаю, Сорокина меня не убьет, если я скажу, да и тайны особой тут нет, — говорит простодушный Бухин, поскользнувшийся на банановой кожуре, — комедийный сюжет, ха-ха-ха… нет, не смешно! Больно, и на заваленном столике — карамельки, полупустая облатка анальгина и совсем новая еще какого-то обезболивающего, и вода, и апельсин, и книга… Но все равно придется вставать, стуча гипсовой ногой; неловко вписываться в поворот, хвататься за стену, пристраивать костыли — один непременно поедет и упадет, и дверь туалета из-за него не прикроешь как следует, хотя незачем ее прикрывать, никого нет дома… и долго еще не будет — до самого вечера. И он успеет прочитать всю книгу, и начать еще одну, и соскучиться, и приткнуть на живот ноутбук — хотя нет ничего гаже бесцельного и ленивого блуждания в Сети…

Все это Катя видит, будто ей демонстрируют документальный фильм на белом экране выпавшего снега… Или так выглядят слова, которые Сашка говорит… выглядят ПО-НАСТОЯЩЕМУ? Это их подлинные лица — слов, их облик, а не звук — ничего не передающий, ненастоящий… Потому что слова, оказывается, — это совсем не то, как они звучат!

— Короче, Кать, это совсем не в тебя стреляли. Просто случайный выстрел был — мальчишка пятнадцатилетний взял отцовское ружье — папаша охотник. Оно должно в сейфе храниться, но не было никакого сейфа — ну у кого он вообще есть, этот сейф? Лежало где-то в шкафу… Пацан взял и от нечего делать прицелился через окно. Говорит, куртка оранжевая была хорошо видна, он прицелился и нажал как бы стреляет, прикольно! А оно заряжено было, двадцатый калибр, и действительно ахнуло! Это же ты в оранжевой куртке была? Приколист сопливый… Но стреляли не в тебя и не в подругу твою, можешь успокоиться…

Да, она все правильно угадала — но ключ! Сложный ключ со многими бороздками, который она только что соорудила, чтобы войти ВНУТРЬ зеркала, внутрь этого дела… Ключ проворачивается впустую, ничего не цепляя, и еще, и еще, пока не вываливается и с лязгом не падает на пол. Она ничего не открыла этим ключом, потому что он вообще не от этого замка!.. Он ни от какого замка. И даже не ключ… так… сувенирная штука — из тех, что сделаны неизвестно зачем.

— Спасибо, Саш. Я спрошу у Тима насчет лекарства и заеду завтра, хорошо?

— Да не надо, Кать!

Как он не может понять — это ей надо привезти ему лекарство, это она чувствует себя обязанной!

— Ты мне лучше какую-нибудь книжку привези. У тебя новенького ничего нет?

Он прекрасно знает, что она не слишком сильна в чтении, но она неожиданно говорит:

— У свекрови навалом всяких новинок, по-моему! Вечером попрошу ее озвучить весь список. «Пятьдесят оттенков серого» для начала подойдет?

— Теперь уже ты прикалываешься или свекровь скомпрометировать хочешь?

— И то и другое, — чуть помолчав, сознается она.

Со свекровью у нее до сих пор напряженные отношения. Ей все время кажется, что Лидия Эммануиловна как-то по-особенному на нее смотрит.

— Кать, — прощается Бухин, — Спасибо, что позвонила! Привет всем нашим!

— Да, — рассеянно говорит она. — Да! Конечно!

По снегу внизу уже кто-то прошел… Протянулась первая цепочка… Разрушили? Или, наоборот, соединили? Указали направление?

— Ты что там мерзнешь на балконе? — вдруг раздается голос сзади, и она вздрагивает, потому что была уверена — Тим давно уснул и теперь не проснется до утра. — Бессонница? Ты смотри, как красиво! Снег выпал! А ты не спишь… О чем думаешь?

— О том, что мы все — ключи… — честно призналась она.

— Друг от друга?

— Возможно, что и от множества других вещей также… От тайн, б'oльшую часть которых никто никогда не узнает… даже самые близкие люди.

— У тебя есть от меня тайны?

— Конечно! — удивилась она. — Как и у тебя от меня… и это правильно. Есть вещи, которые нам не хотелось бы обсуждать даже наедине… Вещи, которые и тебе, и мне хотелось бы забыть!

— Я ничего не забыла! — резко сказала женщина, которая когда-то была их мамой. И вдруг, на одну секунду, она словно выпала из реальности и подумала: нет, это все происходит не со мной! ИХ мама не могла говорить таким голосом! И… у нее не может быть такого лица: пустого, ничего не узнающего… ЧУЖОГО.

— Не морочьте мне голову! — снова произнес скрипучий голос, и она открыла глаза. — Ты зачем явилась?!

— Ей сегодня хуже, — почему-то виновато сказала сиделка, бесшумно взявшаяся неизвестно откуда.

— Ты ее все равно не поймаешь… она хитрая… хитрая! Приходила… вчера? Нет… позавчера! Купите мне календарь! Я не понимаю, какое сегодня число! Зима! Холодно! Много слов… не помещаются! Слово равно числу! Имя — это тоже число! Я хочу календарь! Мне нужно понять!

— Мы сейчас возьмем краски и будем рисовать! — мягко сказала сиделка, и Жанна взглянула на нее в немом удивлении. — И сразу все поймем… а календарь купим… обязательно купим… завтра!

Девушка… Жанна внезапно забыла ее имя и тут же подумала, что имя должно быть равно числу — боже, в этом что-то есть! Илья… Илья бы точно сказал — в этом есть не что-то, в этом есть все! Да, точно, девушку звали Саня… нет, Соня! Только одна буква… один какой-то знак… и все иначе! Звук… имя… личность… Какой знак, какая личность?! Куда ее заносит?! Неужели она тоже сходит с ума?! Да, в каком-то смысле сходит… нет, ее СВОДЯТ с ума! Очень целенаправленно. Методично. Устремляя только к одному выходу… Гонят, как волка в капкан… Будто к пропасти, в которую она упадет… непременно упадет… Потому что уже стоит на краю!