– Мама, ты уверена, что поступила правильно, уволившись и сдав квартиру? – я присела на диван и сложила руки на коленях.

– Кирка! Даже не начинай. Как я решила, так и сделала, а захочу вернуться обратно – не проблема. Таких юристов, как я, надо еще поискать, – она выпятила грудь вперед и гордо вздернула нос.

– Ладно-ладно, – я подняла руки вверх. – Пойду, Снежке еще сказку нужно прочитать. А то совсем ей не читаю, обычно это делал… – но я тут же осеклась.

Я зареклась не произносить имя мужа вслух. Почти все его вещи, как и планировала, отвезла к нам на дачу, сгрузив коробки на чердаке, где они уже год покрывались паутиной и пылью; я надеялась, что так же произойдет и с моими чувствами.

– Иди, милая, – мама все поняла, нежно погладив меня по голове, как если бы я по-прежнему была ее маленькой девочкой.

Снежка в розовой пижаме с заячьими ушками на груди устроилась на кровати. Дочь обнимала мягкую игрушку в виде лисы – еще один подарок от ее папы. Игрушку можно было надевать на руку, шевелить пальцами, создавая детский спектакль.

Я сняла с полки зачитанную книгу братьев Гримм с витиеватой надписью «Белоснежка», и присев рядом с дочерью так, что она положила свою головку на мое плечо, начала читать:

«Было то в середине зимы, падали снежинки, точно пух с неба, и сидела королева у окошка, – рама его была из черного дерева, – и шила королева. Шила она, загляделась на снег и уколола иглою палец, и упало три капли крови на снег. А красное на белом снегу выглядело так красиво, что подумала она про себя:

«Если бы родился у меня ребенок, белый, как этот снег, и румяный, как кровь, и черноволосый, как дерево на оконной раме!»

И родила королева вскоре дочку, и была она бела, как снег, как кровь, румяна, и такая черноволосая, как черное дерево, – и прозвали ее потому Белоснежкой. А когда ребенок родился, королева умерла».

Снежана зашевелилась и сонно пробормотала:

– Мамочка, а у меня волосы как у мышки – серые, и девочка в классе сказала, что я как седая бабушка. Почему я не родилась с черными волосами, как у Белоснежки?

– А, по-твоему, я похожа на бабушку, или некрасивая? – серьезно спросила я.

Дочь распахнула глаза и быстро заморгала, внимательно изучая мое лицо.

Светлая чистая кожа, пухлые очерченные, словно карандашом, губы, серого цвета глаза и длинные, немного всклоченные пепельного оттенка волосы. Утонченные черты лица: узкий подбородок, слегка вздернутый нос, тонкая линия бровей и пушистые длинные ресницы, которые мне даже не нужно красить. Изящные, всегда ухоженные руки, подтянутое тело.

– Ты у меня красавица, – ответила дочка.

– Верно, и ты такая же, а свою одноклассницу не слушай. Ну что, давай дальше читать?

– Да, пожалуйста, – она свернулась калачиком, и я продолжила, а когда услышала ее размеренное дыхание, отложила книгу и выключила ночник.

– Спи, моя принцесса, – я коснулась ее макушки рукой и прикрыла дверь в спальню.

Приняв душ и переодевшись в пижаму, я улеглась в кровать и хотела спокойно уснуть, но внимание привлекло зеркало над каминной полкой.

Когда мы делали ремонт, Кирилл настоял, чтобы в нашей спальне обязательно был такой электрический камин, перед которым мы бы сидели по вечерам и слушали потрескивание поленьев, как будто рядом действительно полыхает настоящий костер.

Зеркало в старинной оправе появилось позднее, иногда мне казалось, что оно слишком древнее. «Из какого антикварного магазина муж его принес?» – думала тогда я.

Сейчас потемневшая амальгама пошла рябью, и я едва сдержала испуганный вскрик.

«Может, показалось?» – отбросив одеяло, я подползла к концу кровати и поднялась на ноги. Зеркало висело ровно над полкой, и в нем, как в черной дымке, отражалось мое бледное лицо. Грудь вздымалась под рубашкой, штаны висели на бедрах, а влажные после душа волосы были заплетены в косу. Я потянулась к зеркалу, чтобы понять, чудится мне это или нет, но вместо ожидаемого прикосновения к твердой поверхности пальцы прошли насквозь, и… меня затянуло в зеркало.

Я испытала ощущение, словно вдоль моего тела течет поток воды, и я плыву, лежа на спине. Перед глазами звездное небо, а я все плыву, не в состоянии пошевелить ни руками, ни ногами. Вода попала на глаза, и я зажмурилась.

– Девушка, пробудись! – прозвучал мужской, скорее пожилой голос.

Кто-то тормошил меня за плечо. Открыв глаза, я ощутила, что лежу на чем-то холодном. Передо мной действительно стоял старик, такой худощавый и костлявый, что непонятно, как только на нем держалась одежда. Накрахмаленная до хруста рубашка с бордовым жилетом, золотые запонки и заколка на черном галстуке. Он помог мне сесть и протянул бокал:

– Выпейте, это для успокоения нервов, лучше сейчас, чем потом.

Я взяла бокал, понюхала содержимое – запах трав, но пить было страшновато, о чем и говорил мой взгляд: «Где я оказалась? Может, это сон?»

– Это не яд, – спокойно ответил старик, и, судя по его бесстрастному лицу, он говорил правду.

– Мое имя Нарбор, я камердинер его сиятельства. Сейчас десять часов утра по местному времени, вы находитесь в королевстве Валентор.

Я продолжила удивленно озираться, пытаясь понять, что происходит, даже ущипнула себя за щеку. Было неприятно, но меня это ничуть не порадовало.