Даже на выпускном, когда Витька Мельников – балагур и двоечник, но при этом самый красивый парень в школе, – увез ее на мотоцикле на речку, смешил до рассвета, а потом робко поцеловал… А Маринка, чувствуя необыкновенную легкость и сумасшедшинку от происходящего, ответила ему. И робкий поцелуй перешел в страстный, сводящий с ума, а руки Витьки принялись блуждать по ее телу… Даже тогда она понимала, что не хочет ничего большего, только вот этот хмельной поцелуй и все. Поэтому ничего и не было.

А сейчас она не просто хотела, она жаждала, изнывала от желания, украдкой разглядывая сосредоточенный профиль Стаса. А ведь они даже не целовались! Но между ними произошло нечто гораздо большее. Гораздо ценное.

– Приехали!

Маринка посмотрела на здание общежития и непонимающе приподняла брови.

– Уже почти полночь. Беги, Золушка, а то карета превратится в тыкву…

Словно ушат колодезной воды на голову. Это чтоб не мечтала, дура! Подавив горькое чувство, она улыбнулась.

– Спасибо за вечер! За все спасибо! – рука шарила по дверце в поиске ручке, на глаза навернулись слезы, и она поспешно отвернулась.

– Эй…

На ее плечо мягко легла теплая рука и она замерла.

– Завтра выходной, можно я приеду пораньше? Съездим куда-нибудь…

Вот что за вечер сегодня? Сердце, то, как сумасшедшее мечется в панике, то замирает от восторга, то сжимается от страха, то плачет от обиды, то вдруг обретает крылья и взмывает к облакам.

Маринка зажмурилась и кивнула. Она даже повернуться к нему не могла, потому что боялась, что он увидит ее нюни. Но от него разве скроешься?

– И не вздумай плакать, принцесса, – он легонько потянул ее к себе, прижал к своему плечу, погладил по голове. – В моем обществе грустить запрещено. Помнишь?

Она покивала, а слезы так и полились, против ее воли.

– Да, что ты будешь делать…

Маринка почувствовала, как его губы касаются ее волос, лба, как его ладони обхватили ее мокрые щеки. Стас коснулся губами кончика ее носа, она чуть подняла голову, повинуясь движению его рук, и его горячее дыхание переплелось с ее. Несколько томительных мгновений. Маринкин чуть слышный стон и Стас впился ей в губы, чувствуя, что теряет не только контроль, но и всю прошлую жизнь…

Еще секунда и он сорвется прямо здесь, в машине, перед окнами всей общаги.

– Мариш, пожалей меня…

Невероятным усилием оторвался от нее. Он знал, что она уже готова безропотно отдаться ему. Он может сейчас увезти ее к себе и до утра заниматься любовью, а завтра выходной… Он знал, что она хочет этого так же, как и он. Он никогда не чувствовал такого, как сейчас. Даже с наркотиками. Но он не мог этого допустить. Почему? Да потому что у него есть одно незаконченное дело, черт возьми!

– Ты правда завтра приедешь? – робко произнесла она, коснувшись пальчиками его щеки.

– Правда. И, – он протянул ей смартфон, – держи телефон под рукой. Я напишу перед сном.

Кто сказал, что люди не летают? Маринка парила над землей, пусть низенько, но парила. Правда, пришлось спуститься на грешную землю и иметь разговор с вахтершей, которая бубнила про то, что следующий раз не пустит…Но это такие мелочи. Такие мелочи!

Стас подъехал к «Колизею», заглушил мотор и минут пять сидел, глупо улыбаясь. В голове мелькали картинки их вечера с Маринкой. Каждая картинка несла свой эмоциональный всплеск. Не было ни секунды, когда ему было скучно и хотелось уйти. Странно, а ведь они ничего особенного не делали, просто болтали. Почему болтовня Киры его раздражает, а Маринку хотелось слушать и слушать? Почему он вдруг раскрыл ей свою душу, вот так просто на первом свидании… Свидании? Ну, да, а что это еще было?

«Эй, парень! Ты же поспорил на нее, и это часть твоего плана!» – напомнил ему противный голосок изнутри.

Вот именно это и подтачивало, мучило и не давало покоя. И чем быстрее он с этим разберется, тем лучше. Он открыл бардачок и забрал ключи от катера. На входе, как всегда, толпилась толпа желающих попасть в клуб. Повинуясь непонятному порыву, Стас прихватил двух девчонок, скромно топтавшихся чуть поодаль от толпы, и провел их с собой. Он в «Колизее» вип-гость, у него вечная бронь на столик, и он может привести с собой кого угодно.

Такие права есть только у хозяина клуба и у него. Стас не знал, что такого дядя сделал для Феликса (владельца «Колизея»), но со спокойной совестью пользовался привилегиями, иногда даже выходя за рамки дозволенного. Но ему все прощалось. Безнаказанность развращает. И если раньше Стасу было стыдно за свои поступки, то потом такое поведение вошло в норму. Он знал, что администрация клуба в ужасе «закатывала глаза» когда видела его с друзьями на входе. И он знал, что любая выходка сойдет ему с рук. Сначала это возбуждало. Потом опостылело. Последний месяц он вообще не появлялся в клубе, поэтому криво усмехнулся, увидев, как зашушукался персонал. Он знал, что охрана уже по рации известила, кто к ним пожаловал.