Лукас звонил каждый вечер, даже из своего офиса, если дела отнимали все его время, не забывая интересоваться состоянием ее семьи. Во время одного из таких звонков ей пришлось признаться, что она не беременна. Лукас ненадолго замолчал, а когда, наконец, ответил охрипшим голосом, Виктория мягко пожаловалась, что хотела бы сейчас быть с ним. После этого звонка она решила, что пришло время привести свой план в действие, чтобы они с Лукасом никогда больше не расставались.

* * *

— Прошу прощения, Верховный адмирал, — Хэмлин, личный помощник Уильяма, вошел в кабинет.

— Что такое, Хэмлин?

— Сэр, вы отменили все встречи после полуночи, но Виктория ждет в приемной и просит принять ее.

Оба мужчины знали, что в последний раз, когда Виктория сделала так, она просила его разрешить ей преподавать на «Возмездии».

— Впусти ее.

— Да, сэр.

* * *

Дядя Уильям всегда выглядел внушительно, сидя за столом в своем кабинете. Виктория помнила, как тетя Кэсси настаивала на фактурном столе для своего офиса, утверждая, что стол отражает характер человека, сидящего за ним, и она была права. В то время, как рабочий стол Верховного адмирала отражал его силу и власть, он также указывал на своего хозяина, как на любящего и ответственного главу большого семейства. На столе расположились групповые фотографии всей семьи, отображающие их успехи и предпочтения: в одежде, в отдыхе, в хобби. Но были также фотографии каждого члена семьи вместе с мелочами, подаренными ими, например, кривоватая скульптура, самостоятельно сделанная Кайденом.

— Виктория, чем могу помочь? — девушка молча протянула папку, содержащую ее предложение о первой установке для лечения ожогов на корабле коалиции. Уильям взял папку, сопроводив это действие приподнятой бровью. — Садись, — он указал на стул и открыл папку. Что она придумала на этот раз?

Несколько минут спустя, прочитав ее предложение, Верховный адмирал не мог скрыть своего шока. Доклад был лаконичен, детализирован и полон превосходных идей. Зафар мог сказать, что в этот доклад было вложено много времени, много усилий и мыслей.

— Что заставило тебя задуматься об этом? — дядя откинулся в кресле.

— Несколько вещей. Я хорошо лечу ожоги, даже лучше, чем хорошо, и я уверена, что это мое призвание. Удивительные результаты, достигнутые при лечении Лукаса, заставили меня понять, насколько важно такое лечение в полевых условиях. Это может значительно сократить время заживления ожогов и восстановления трудоспособности военного. Доктор Магнес, увидев успешное исцеление Лукаса, сначала рассказал мне об этом. Его жена…

— Я знал Кринстен, и то, что с ней случилось, было трагедией.

— Тогда ты можешь понять его интерес.

— Да, а другая причина?

— Лукас. Я не хочу разлучаться с ним, — взгляд Виктории стал решительным. — Так мы оба сможем продолжать карьеру, в которой преуспеваем, и всегда быть вместе.

— Ты говорила с ним об этом? — Уильям поднял бровь.

— Нет. Сначала я хотела узнать, как ты воспримешь эту идею.

— А если бы я ответил нет?

— Тогда члены Коалиции пострадают из-за вашего неправильного решения, — Тори говорила, глядя дяде прямо в глаза.

— Прошу прощения?! — его голос был тверд, но девушка не дрогнула.

— У вас десятки членов экипажа, которые получают ожоги каждый цикл в Коалиции. Если им повезет, то потребуется всего две недели, чтобы перевезти их в «Камотес». Лечение Лукаса было почти завершено, в то время как ваш обычный пациент только начнет его. Селфридж потребовалось пять дней, чтобы добраться до Хоттдога. Лукас же был уже на третьем сеансе лечения, — Виктория перевела дыхание. — Я провела исследование, Верховный адмирал, только десять процентов жертв ожогов возвращаются к своим первоначальным обязанностям. Это недопустимо! Служащие каждый день рискуют жизнью, защищая нас. Для них получать лечение ниже нормы — оскорбление!

— И ты думаешь, что можешь это изменить? — Уильям поднял бровь.

— Да, но не одна. Если вы полностью прочтете мое предложение, вы увидите, что мне нужно будет нанять лучших ожоговых врачей. Кое с чем Селфридж собирается бороться, но есть способы привлечь таких врачей.

— И что же это? — Верховный адмирал был заинтригован.

— Во-первых, они должны быть отдельным подразделением, не подчиняющимся коалиционным правилам, по крайней мере, не рядовым. У людей, готовых взять на себя ожоговых больных, нет ни времени, ни желания заниматься политикой, — Уильям на это поднял бровь. — Им потребуется гибкость в планировании. Я понимаю стресс, который испытывают ваши офицеры, но это несравнимо с индивидуальным стрессом, с которым столкнутся эти врачи. В лучшем случае они знают, что исцеляют незнакомцев, в худшем — причиняют мучительную боль тому, с кем пили накануне вечера. Выгорание слишком высоко с незнакомыми людьми, но с друзьями и коллегами… — глядя ей в глаза, Уильям видел, что Виктория рассказывает о том, с чем ей приходилось сталкиваться лично. — Тебе нужно будет подписать с ними контракт на четыре цикла, что за каждый цикл они будут получать ту же зарплату, что и в «Каматосе», но также цикл кредитов, выплачиваемых поверх него.

— Извини? — мужчина выпрямился в кресле.

— Это единственный способ получить лучшее, и это то, чего заслуживают ваши люди.

Уильям встал и подошел к окну, пытаясь осмыслить все, сказанное Тори. Она права, что его люди заслуживают лучшего и что они не получают этого, по крайней мере, не на линии фронта, где это было наиболее необходимо. Особое отношение к врачам на корабле вызовет некоторые трения в правительственной верхушке, плюс высокая зарплата, но все это возможно уладить. Верховный адмирал вернулся к столу и сел.