— Дар, это ты? Какая встреча, дружище. Я смотрю, ты за это время не только подрос, но и вширь раздался.

Гигант замер на секунду, улыбнулся, и подошел к отцу, обнялся с ним.

Протянул мне свою руку для рукопожатия и прорычал:

— Ромул! Николас! Вы живые?! До нас доходили слухи, что вся ваша рота погибла.

— Не дождетесь. Представляешь, по самому краю прошли. Я эту даму с косой вот как тебя видел, — поддержал я разговор. — Присаживайся, выпьем за встречу.

Дар повернулся ко мне и заявил:

— Николас, а ты изменился. Раньше ты не сел бы за один стол с простолюдином.

— Люди меняются, Дар, — разлив остатки коньяка, я пододвинул бокал Дару. — Попробуй, божественный нектар 18-летней выдержки. Я возвращаюсь домой! Как будто целая вечность прошла! Соскучился.

— Так и мы домой, — прервал меня Дар. — Там заварушка намечается. Родственников нужно вытаскивать, и побыстрей. Мы вместе с вами всех на уши поставим! — обрадовано заговорил Дар.

Я увидел, как облегченно вздохнул отец. Он смирился с моим упрямством, но ему тяжело было отпускать меня одного.

— Извини, но Ромул остается, — огорчил я Дара.

От отца пришло через нейросеть сообщение: "Ну, все. Я спокоен. Дар так на Портоса похож из фильма "Три мушкетера". Такой же простой, сильный и здоровый, а ты у меня — д’Артаньян. )))))))".

Посмотрев на усаживающихся к нам за стол наемников, я тоже уловил сходство этой троицы c мушкетерами и еле-еле скрыл улыбку.

Девчонку мы выгнали. Пусть спит в другом месте, а мы будем "разговоры разговаривать". Посетители с явным недовольством отвернулись от нашей компании, такое развлечение пропало!

Мы еще раз выпили за знакомство, заказали фруктов и побольше мяса в различных вариациях. Спутниками Дарта были Патат, этакий живчик невысокого роста с бритой головой, и Кром, приблизительно моего роста и комплекции с короткими черными кудрявыми волосами. Одеты они были в черную униформу ЧВКН.

Мы обсудили политику ЧВКН и, как ни странно, рыбалку. В конце, конечно, поговорили о бабах. Я молчал как партизан на допросе в гестапо, лишь иногда поддакивал. За меня отдувался отец. Он рассказывал веселые истории наших приключений, расспрашивал "мушкетёров" о мирной жизни до контракта и боевых буднях, а я все старательно запоминал. Живое общение с аборигенами Март, коими являлись эти три наемника, было хорошим дополнением к изученной "Базе знаний" по истории, экономики, культуре, традициям, языкам и законам планеты Март.

Наша пьянка затянулась надолго. К нам подходили хмельные личности со словами "ты меня уважаешь?". На меня вешались хохочущие девицы, пытающиеся трогать мои мышцы. В какой-то момент я озверел и с удовольствием врезался в дерущуюся толпу, раздавая тумаки направо и налево, откуда меня с трудом вытащил отец и увел в каюту спать.

Утром меня разбудила Умка, ворчливым тоном требуя включить в нейросети опцию слежения за организмом. Мне стало понято, почему все смешалось в моей голове. Повелся на провокацию Корна, кто кого перепьет "по чесноку". Сам он свалился спать после четвертого стакана, а меня теперь "нейросовесть" мучает.

С трудом сосредоточив взгляд на опции "автодоктор", я выполнил просьбу искина.

Жить сразу стало легче. Прошла сухость во рту, ум прояснился. Лишь укоризненный взгляд печальной Листи, которую мы оставили сидеть в каюте, вызывал во мне чувство вины.

Умка, продолжая ворчать, не преминула упрекнуть меня за забытую в каюте Листи в то время, как мы развлекались. Ворча, она сообщила о транспорте, который улетает через полтора часа, о вещах, которые за меня, "алкаша", собирала "эта умная брошенная девочка".

Попросив Умку помолчать, я вместе с отцом проверил вещмешок, выкинул некоторые вещи, не слушая возражения "умной брошенной девочки". Посидели на дорожку.

Прощание затянулось из-за Листи, крепко вцепившейся в мою руку. Она держала меня и тихонечко плакала, напомнив мне маму. Вот появился еще один человек, которому я дорог. На прощание я подарил Листи браслет с искином. Основной его обязанностью была зашита Листи. Он просто идеально подходил к умному комбинезону со встроенной защитой и армейским станером. Теперь она точно не беззащитна и сможет постоять за себя.

Обнявшись с моими попутчиками, отец попросил:

— Присмотрите за Николасом. Он контуженный и характер взрывной. Вы всё сами вчера видели.

Топая по транспортнику в свою каюту, я размышлял: "Вот и всё. Я вырвался из-под гиперопеки отца. Я — свободная птица. Испытаю свои крылья на прочность в новом мире. Надеюсь, мои крылья крепче, чем у Икара, и их не растопит солнце".

Вот так всегда, всякая дурь в голове крутится. Какая опека? Какие крылья? Приказ у меня, слетать, посмотреть, разведать, доложить и обязательно выжить.