– Обязательно возвращайся, Люк! Слышишь меня? Обязательно! Ты... Ты мне как брат. Слышишь?

Пилот небольшого кораблика - закованный в мандалорскую броню разумный - нетерпеливо кашлянул.

– Летите как можно осторожнее!
– напутствовала и его Лея.

– Не беспокойтесь, мадмуазель. Доставим в лучшем виде. С рук, можно сказать, на руки, - раздалось из-под зеленого шлема с Т-образным визором.

Люк махнул ей рукой и скрылся в кабине. Корабль стартовал. И только теперь нетвердой походкой из-за угла вырулил опухший от виски Хан Соло.

– Я чегой-то не понял: это только что белка была или Боба Фетт?

– Парень в зеленой мандалорской броне? Вы знакомы?

– Не особо. Скользкий он тип. Вроде бы из бригады Джаббы-хата бычара. Да только держится всегда особняком. Болтали, будто он доверенное лицо Дарта Вейдера или что-то в этом духе, - лениво чесал пузо Хан.

– Как Дарта Вейдера?

В груди Леи что-то оборвалось. То, что минуту назад случилось непоправимое, она поняла сразу. Он не вернется. Из имперских застенков не возвращаются. Даже если тот, кого она назвала братом, на самом деле враг, Дарт Вейдер не простит ему провала.

– Генерал Мадин, вы уверены в отправленном на секретную планету пилоте?

– Абсолютно, принцесса, - пожал плечами разведчик.

А в голосе лед, раздражение и ложь... Он знает. Он специально отправил Люка в руки Империи. Лея бросилась искать Мон Мотму. Она оказалась на узле связи. Но ждать, когда лидер Альянса за возрождение Республики закончит переговоры, пришлось довольно долго.

– Мон!

Принцесса опрометью бросилась к старшей подруге.

– Лея! Леечка! Поздравляю! С нами только что связались из канцелярии Императора. Старый хрыч признал нас политической силой и готов начать переговоры!

– А?...

– Вейдер? Его мнением Палпатин по обыкновению поинтересовался едва ли. Но я надеюсь, что киборг психанет, и ситхи сцепятся друг с другом. Это же здорово! У нас получилось!

– Это как-то связано с отъездом Люка Скайуокера?
– не вполне еще осознавая, что говорит, пролепетала Лея.

– Ты это о чем?
– непонимающе засмеялась Мотма.

А в глазах, в голосе, в улыбке - ложь, ложь, ложь! Лея попыталась улыбнуться. Не получилось. Во всяком случае, Мон все поняла.

– Пойми нас, девочка. Мы не можем рисковать всем. Просто знай. Даже если Люк не враг, его смерть не будет напрасной.

База повстанцев сотрясалась новыми взрывами безудержной эйфории. Принцесса Лея Органа тихо плакала в дальнем уголке. Все они со всех сторон правы. Нет большей любви, чем жизнь свою положить за други своя. А Люка они спросили? Он, может, и сам бы пошел на встречу отцу-ситху ради общего дела. Она уверена, что пошел бы. А так - подло, исподтишка... Он же думает, что и она знала, что... что.... Лея плакала, не вполне понимая того, что плачет она не только по названному брату, но и по невозможности больше верить тем, кого считала друзьями.

Империал-Сити, покои императора Палпатина

Пятый день после уничтожения "Звезды Смерти"

Сегодня его верный волкодав выглядел как побитая дворняга. Император внимательно наблюдал за учеником, чтобы прийти к такому выводу.

Спасатели подобрали поврежденный истребитель Вейдера чуть более суток назад. Едва прибыв на Корусант, младший ситх явился во дворец. Сперва Сидиус помурыжил его в приемной. Потом приказал явиться в малый тронный зал, где ученик уже довольно долго стоит на коленях перед пустым креслом повелителя.

Никаких формально-церемонных жестов: поза абсолютного подчинения. И никакого раздражения по поводу нелепости ситуации. Страха тоже нет. Душа младшего ситха полна недоумения и растерянности. Он искренне не видит причин случившегося. Что ж, глупость должна быть наказана. Эта аксиома ситхской педагогики. Да и результаты задуманного императором обещали быть просто потрясающими.

Несколько неслышных шагов, и Палпатин оказался совсем рядом с коленопреклонённым лордом.

– Откройтесь.

Сухая ладошка ложится на черный шлем. Едва ли он узнает нечто новое, но порядок - есть порядок. Да и неприятные ощущения в ходе сканирования памяти несут свой воспитательный эффект.

– Вам есть, что сообщить своему императору, Лорд Вейдер?

– Нет, владыка. Мне нечего сказать в свое оправдание. Я... Я не понимаю, как это произошло...

Обычно раскатистый бас сейчас звучал глухо и прерывисто. Вейдер как обычно честен и в словах, и в мыслях. Ладно, откровенность - за откровенность: откроем глаза остолопу.