– Альфонсо, Вы ли это?
– спросил Адорно, - Вы же всегда скептически относились к "Патриотам" и независимости.

– Я все еще отношусь к ним скептически. Если французы примут какие-то разумные меры по обороне Генуи, то нам придется их поддержать, - продолжил Тарди, - Города, взятые штурмом, страдают больше, чем города, откупившиеся или открывшие ворота. Но меньше всего страдают города, отбившие штурм. Осада нас не пугает, у Колонны нет сил закрыть нам гавань. Урожай уже собран, а морская торговля не пострадает. Он быстро поймет, что не сможет сильно осложнить нам жизнь, сидя под стенами. Он пойдет на штурм, мы с французами, даст Бог, отобьемся, и Колонна отправится обратно в Милан.

– Сделаем так, - поставил точку Фрегозо, - Если за наследством придет француз, то мы ему просто отдадим все это проклятое золото. Мы не в том положении, чтобы с ними спорить, даже если их люди убивают наших. Но после этого никаких королевских векселей. Пусть у Фуггеров занимают.

Шутка про Фуггеров вызвала улыбки у серьезных собеседников. Фуггеры два года назад к выборам императора Священной Римской империи кредитовали огромной суммой Карла Испанского и отказали Франциску.

– Согласен, - присоединился Адорно, - А если попытаются нас пограбить или как-то пощипать, напомним про "Народного дожа". Вроде, как и угроза, но не от нашего имени. Если опять поднимутся "патриоты", и лягушатники по своему обыкновению убегут на две недели, то встречать их на стенах будут уже не наши простолюдины, а ландскнехты Колонны. Как раз за это время дойдут.

– То есть, мы не намерены вкладывать деньги в организацию обороны?
– удивился Тарди.

– В оборону для французов - нет. Если они хотят удержать Геную, пусть платят сами, тогда и мы войдем в долю - ответил Фрегозо, - Если не могут, пусть проваливают на все четыре стороны. Я как раз вчера имел беседу с дядей Оттавиано. Мы готовы к переговорам с Колонной. Если Франциск предаст Геную, как предал Милан, то мы или откупаемся, или сдаемся.

– А если не предаст?

– Тогда пусть честно платит за оборону.

– Но у него же только что не было денег, чтобы удержать Милан.

– Миланский вариант нас отлично устраивает. Де Фуа быстро отступил, не ограбив город. Из Генуи мы, так и быть, за свой счет вывезем оккупантов по морю в Марсель.

– На этом все?
– спросил Фрегозо.

– Мы еще не закончили насчет писаря, - ответил Адорно, - Нельзя разрешить кому попало убивать наших людей. Альфонсо, у него осталась семья?

– Не женат, детей нет. Отец и два брата живут в Генуе.

– Полагаю, они этого так не оставят?

– Будет несправедливо, если Банк устранится от возмездия за своего человека.

– Банк не устранится, - Адорно строго взглянул на Тарди, - Как Вы могли такое подумать? Банк оставит право возмездия за семьей нашего человека, но профинансирует их расходы. Сходите на похороны, объясните ситуацию, передадите деньги.

– Как Вам угодно, - Тарди почтительно кивнул, - Но я не могу рассказать им, что Маркус из Кельна жив, мы ведь только что договорились, что он официально мертв.

– Скажите, что стреляла вдова. Если они в ответ убьют жену Маркуса, это будет достаточно справедливо.

На этом обсуждение закончилось. Едва банкиры вышли из зала Восьми, где проходила беседа, они оказались в толпе подчиненных, стоявших со скорбными лицами. Посреди лестничной площадки стоял входивший в Совет Восьми почтенный представитель семьи Фиески с какой-то маленькой бумажкой в руке, а из-за его спины выглядывал запятнанный пометом голубятник с клеткой.

– Что случилось, мой друг?
– строго спросил Фрегозо.

Фиески глубоко вдохнул, и со всей соответствующей моменту торжественностью изрек:

– Позавчера, первого декабря тысяча пятьсот двадцать первого года от Рождества Христова, внезапно и неожиданно для всего христианского мира скончался от легкого недомогания Папа Римский Лев Десятый. Аминь.

Все перекрестились.

– Предлагаю после обедни собрать Совет Восьми с участием дожа, - сказал родственник дожа Фрегозо.

– Согласен, - кивнул Адорно.

– Согласен, - кивнул Фиески.

– Все по местам!
– скомандовал Фиески банковским служащим, - Помолились и продолжайте работу!

Тарди выдержал паузу, пока писари разбегутся, и грустно сказал:

– Иль Эсперто вернулся.

– Что?
– дернулся Адорно.

– После падения Милана умные люди рассчитывали, что так или иначе, Флоренция и Медичи извлекут пользу из дальнейших событий. Но отдельные купцы, заметим, из числа "патриотов", как будто знали, что обстоятельства изменятся. Мы с вами играли как бы на повышение Флоренции, а они на той неделе продали нам флорентийские активы по максимальным ценам.

– Если бы они не знали, то не продали бы?
– уточнил Фрегозо.