— Ой, можно здесь остановить?

— Это твой дом? — девчонка на какие-то развалины за покосившимся забором указала, полусгоревшие-полусгнившие. Не может быть, чтобы тут жила.

— Нет… я на соседней улице живу… Но не хочу… чтобы мачеха видела. Извините… я не вас стесняюсь, просто она… допытываться будет.

— Мне насрать кого ты там стесняешься. У тебя нога болит.

— Допрыгаю.

Девчонка распахивает дверь и слишком поспешно вылезает, вскрикнув от боли — видимо на больную ногу опустилась. Дурочка.

Вылезаю и обхожу машину. Сидит на земле, всхлипывает.

Наклоняюсь к ней, отшатывается.

— Пожалуйста! Только не на плечо!

Поневоле улыбаюсь. Вспоминаю как тащил ее сегодня в свой кабинет, аки зверь Дикий в зубах несущий добычу. Забавен ее страх. И трогателен. Еще и с мачехой живет. Настоящая Золушка.

— Хорошо, как скажешь. Давай руку.

Марта доверчиво протягивает мне свою ладошку, помогаю ей подняться. Какое-то время просто поддерживаю под руку, идем по частной улочке, даже асфальта нет, дорога неровная, девушке тяжело идти… Поэтому после очередного приглушенного «Ох», хватаю строптивицу на руки, прижимаю к груди и несу вперед. Она легкая как пушинка и пахнет все так же сладко, как я запомнил. Черт, разве после десяти часов съемок она не должна пахнуть потом?

— Пожалуйста, не надо, — спабо сопротивляется Марта.

— Заткнись. Говори где твой дом. Я устал как черт, у меня свои планы и ты меня достала.

Марта замолкает, закусывает губу, а я себя подонком чувствую. Снова нагрубил, зачем — совершенно непонятно. Но не могу спокойно реагировать на нее, вот и бешусь.

— Три дома осталось, поставьте пожалуйста, — тихо просит девушка. — Не хочу чтобы дома вас увидели…

— Твоя мачеха такая строгая? Не разрешает с мужчинами общаться?

— Не знаю… не говорила с ней никогда об этом. И сейчас начинать не хочется.

Черт, я дебил. Она ведь ребенок совсем, а я забыл… После поцелуя, совсем не детского. После того как на съемке ее увидел, при макияже и в красивом платье она уже не напоминала Лолиту. Но сейчас… этот невинный смущенный голос, страх перед родительницей, все говорило о том, что девочка невинна. А я тут от похоти дохну, козел старый.

Но не могу отпустить. Не хочу, чтобы ковыляла через боль, стоит только подумать об этом становится тошно.

— Не ссы. Поговорю с твоей мачехой и все ей объясню…

— Нет! Пожалуйста!

И как назло, будто мало мне глупого спора — начинает звонить мобильный. Он в заднем кармане джинсов, отвечать не хочется, да и возможности нет — тогда придется поставить Марту на землю, как она того и хотела. Но меня это не устраивает, твердо решил донести до самой двери и с рук на руки передать родичам, иначе завтра Темыч своим нудежом меня достанет. А, да, завтра я не приду, ну так он злопамятный хрен, и способен месяц мне припоминать потерю модели, что так запала в его больную голову.

А телефон тем временем не унимается, мелодия начинает подбешивать, хотя сам выбрал эту песню — самое то для такой черной души как моя — Bad Wolves "Zombie":

Вот кем ощущаю себя все время что пытаюсь выжить после сражения с Корпорацией. Но сейчас чувствую это особенно остро… рядом с этой девочкой.

— Достань… телефон, — прошу хрипло. — Он в заднем кармане.

— Что? Простите, я не понимаю, — лепечет Марта.

Блядь, ее щеки краснеют, сто лет не видел краснеющей бабы… Меня это возбуждает и умиляет одновременно. Нервы — как провода под максимальным напряжением.

— Не проще если вы поставите меня, кхм, на ноги? — едва слышно произносит девчонка.

— Быстро! — рявкаю так грозно, что не говоря ни слова Марта прижимается к моей груди щекой, обнимает меня и шарит по моему заду в поисках кармана… Блядь, клянусь, от всего этого можно кончить. Чувствую себя блядским извращенцем, ненавижу за кайф, от которого штырит просто нереально. В ноздри бьет сладкий запах ее волос, и зверь внутри меня орет, срывая горло. Требует ее. Возьми эту девочку. Не отпускай домой. Отнеси в машину, увези к себе…

Никогда не был склонен к насилию, не было в этом нужды, бабы хотели меня, всегда, уж не знаю чем такой циник и грубиян им нравился. Не поймешь слабый пол, а я так никогда и не стремился к этому. И вот впервые из меня лезет демон настолько огромный, бешеный, что самому страшно. Чудовище требует малышку. жаждет позабавиться с ней, украсть ее чистоту.