— Спрашивай, — предложили мне и снова поцеловали, теперь уже в кончик носа. — Если смогу — отвечу.

Я спрашивала, постепенно знакомясь с Айтоном и тем миром, в котором он жил до меня. В котором будет жить после. Спрашивала, читала и невольно сравнивала то, что давно уже знала о своей стране, с тем, что узнавала о Лагоре.

Моя родная Варрия, в которой я родилась и беззаботно существовала до недавнего времени, была королевством, где единолично правил поддерживаемый жрецами пресветлой Каари монарх. Без благословения храмовников ни один претендент не мог взойти на престол. Правда, в последние годы, после смерти Рогрифа Третьего и коронации его слабохарактерного сына и наследника, которого интересовали только балы, пиры, охота и прочие развлечения, реальная власть сосредоточилась в руках королевского совета. Они и диктовали, как жить верным подданным короны — аристократам, храмовникам, простолюдинам и лишенным всех прав рабам-магам.

В Лагоре, в отличие от Варрии, короля не было — всем распоряжался регулярно переизбиравшийся совет магов, во главе которого стоял высший. Свои аристократы там тоже имелись, но титул получал лишь тот, кто родился с магическим даром. Маги руководили этой страной, принимали законы, устанавливали правила. Для них открывались школы и академии, их пестовали, холили и лелеяли, старательно раздувая в каждом ребенке искру дара.

Как правило, самые сильные чародеи рождались в магических родах, но ребенок с даром мог появиться и в семье простолюдинов. Тогда он, наравне со своими сверстниками из традиционно магических семей получал образование, а по достижению совершеннолетия — низший аристократический титул. Дальше все зависело от него самого, его способностей, ума и трудолюбия.

Лагорцы почитали Сахтара, но спокойно относились к последователям пресветлой, разрешали им строить храмы и отмечать религиозные праздники. В то время как в Варрии культ темного был строжайше запрещен. Под угрозой смертной казни.

Айтон не соврал, о таинственных высших из его книг я почти ничего не узнала. Так… несколько скупых фраз.

Высшими назывались представители нескольких старейших аристократических родов. Силу свою они передавали по наследству, за пределами их круга маги с таким даром никогда не рождались. Высшие подчинялись законам Лагора, но жили закрыто и обособлено. Свои школы, традиции и ритуалы, свои привычки и принципы существования — у них все было свое. И в этот тесный мир чужаков не пускали.

Вот и вся информация, которую мне удалось получить — разрозненные факты из книг и скупые фразы, которые ронял Айтон в беседах, а чаще всего — в пылу спора. Да, бывало у нас и такое.

Первый откровенный, пусть и очень тягостный, даже горький разговор случился через несколько дней после того, как я стала ночевать в особняке мага.

Поначалу ничто не предвещало неприятностей. Полумрак спальни, запутавшиеся в волосах нежные поцелуи, легкое дыхание у виска, сильные пальцы, переплетенные с моими. Наверное, я слишком расслабилась, успокоилась, перестала каждое мгновение ожидать беды, потому и спросила о том, что давно уже не давало покоя.

— Когда приходили твои друзья, ты сказал им, что у тебя увольнительная после ранения. Помнишь? Тебя не было целую неделю, и… я видела, в каком ты состоянии. Что тогда произошло?

Ладонь, удерживающая мою руку, сжалась, ровное дыхание сбилось — мужчина явно напрягся, и я поспешила добавить:

— Айт, если тебе не хочется говорить об этом, я не настаиваю.

— Айт… — протянул высший, и я, даже не глядя, поняла, что он улыбается, — ты первый раз так меня назвала. Сама, без всякой просьбы.

Ну да назвала. Давно хотелось, а тут само вырвалось, я даже не заметила.

— Наверное, пора спать… — снова начала я.

— Чистые, — прервал маг, и теперь уже я тревожно замерла. — Надеюсь, тебе не надо объяснять, кто они такие?

— Не надо, — осторожно качнула головой.

Объяснять, действительно, было не нужно.

«Чистыми» называли себя ярые приверженцы чистоты крови, ненавидевшие магов, считавшие их неполноценными людьми — заклейменными темным Сахтаром и недостойными существования. Во время войны к чистым примкнули сотни аристократов, а после поражения так нарекли тех, кто не сдался, не сложил оружия и продолжал бороться против лагорцев. Ходили слухи, что отряды чистых прятались в западных лесах, недалеко от границы с Осканой. Открыто наш бывший союзник так и не решился выступить против Лагора, и сейчас тайно поддерживал сопротивление.

Иногда у меня мелькала мысль о том, что было бы, если бы отец и брат не погибли. И тогда я облегченно вздыхала, что мне не приходится сейчас выбирать, хоть и корила себя за малодушие, потому что родные совершенно точно находились бы среди чистых. И Сэлн, скорее всего, тоже.

— Они ограбили несколько обозов, которые везли продовольствие дальним заставам, — голос Айтона звучал собрано и глухо, ни следа недавней ленивой неги. — Мне и моим товарищам пришлось вмешаться, быстрее нас никто бы туда не добрался. Я перешел первым и попал в ловушку. — Айтон снова стиснул мою руку. — Храмовники, будь они прокляты, так и не успокоятся, пока мы не уничтожим всех, до единого.

И такая злость плескалась в каждом его слове, что я не могла промолчать. Знала, что нужно, но не могла… Он говорил о достойных людях, верных служителях пресветлой, моих соотечественниках, наконец.

— Почему ты их так ненавидишь? — высвободила пальцы из захвата и даже отодвинулась немного. — Да, они ваши противники, но это вы пришли к нам, захватили страну, убили короля, все разрушили и уничтожили. Вы первые начали, они лишь защищают свою землю, свой дом. Разве это недостойно уважения? Они ничего вам не сделали и…