Если Тэйн так ставит вопрос, я лучше соглашусь. Сама соглашусь, не дожидаясь пока они с Айтоном окончательно поссорятся, и мой высший сотворит что-нибудь непоправимое.

Да и проверки я не боялась. Это только не в меру подозрительному Ройстану могла прийти в голову нелепая мысль о том, что у меня есть магия. Сама я в подобную глупость не верила. Я помню себя с раннего детства, и за всю мою жизнь никогда, ни у кого даже на мгновение не возникло и тени подозрения… Да разве отец общался бы со мной так спокойно, зная, что я отмечена печатью Сахтара? Согласился бы отдать проклятую дочь в жены сыну лучшего друга? Разумеется, нет.

Испытание я выдержу, в этом нет сомнений. И боль перетерплю, если так необходимо. Вот только имя, мое настоящее имя…

Грудь неожиданно сдавило, словно ее стянули железным обручем — у меня на глазах даже выступили слезы. А потом внутри стал закручиваться тугой свинцовый смерч. Темная ярость рвалась на свободу — не моя, чужая. Ярость Айтона. И была она настолько убийственна и беспощадна, что я невольно содрогнулась. В кабинете, где беседовали мужчины, что-то затрещало, заревело, зарычало, и я, отбросив сомнения, рванулась вперед.

Дернула на себя ручку двери и выпалила торопливо:

— Я согласна пройти проверку.

В комнате царил самый настоящий хаос. И когда высшие только успели перевернуть все вверх дном? Хотя, долго ли умеючи? Я уже давно успела понять, что сила, что бушевала в крови у высших, больше всего на свете любила разрушать.

Стулья валялись на полу, картина, чудом еще державшаяся на стене, болталась на одной петле и грозила вот-вот сорваться и упасть. Ковер оказался прожжен в нескольких местах. Огня в камине не было, но раскаленные угли шипели так, словно на них недавно выплеснули полное ведро воды.

Ох, нет, это не угли.

Между Айтоном и Тэйном спиной друг к другу сидели два чудища и шипели на напряженных, окутанных тьмою высших. Возмущенно так шипели, предостерегающе. Одного я узнала сразу. Клыки оскалены, когти выпущены, багровые глаза воинственно горят, в горле клокочет рваный, сдавленный хрип. Я даже залюбовалась Хвичем, так он был хорош. Впрочем, второй монстр выглядел не хуже.

Настоящий дракон, хоть и не больше горгула ростом, именно такой, каким их изображают на иллюстрациях к детским волшебным сказкам. Гибкое тело с длинным хвостом и перепончатыми крыльями, блестящая темно-зеленая чешуя, тонкие острые рога, на кончиках которых трепетали радужные блики, и узкая голова с большими умными глазами, только не рубиновыми, как у Хвича, а изумрудными.

— Лис? — Айтон быстро повернулся в мою сторону. — Что ты здесь делаешь?

Удивление, раздражение, еще не остывшая ярость… Сколько обжигающе ярких, противоречивых чувств.

— Подслушиваю, — вырвалось у меня откровенное. Видимо от неловкости. Впрочем, он же сам требовал никогда ему не врать.

Пока Айтон осмысливал неожиданно честное признание, благополучно преодолела разделяющее нас расстояние и остановилась в двух шагах, с удовлетворением отмечая, как при моем приближении медленно выцветает тьма. Растворяется, постепенно открывая лицо мужчины.

— Сначала я искала тебя, а потом… Вы разговаривали так громко. Я, конечно, могла заткнуть уши, но не стала этого делать. Извини…

За спиной громко рассмеялись, и Айтон тут же обхватил меня за талию, привлекая к себе.

— Доброе утро, госпожа Бэар, — Тэйн дождался, пока я посмотрю на него, и склонил голову в знак приветствия. — Позвольте заметить, вы очаровательны в своей непосредственности.

— Ройс, — мгновенно окаменел Айтон, и я теснее прижалась к его плечу, разглядывая Тэйна.

Как ни странно, тьма второго высшего тоже отступила, и я, пусть смутно неотчетливо, через мутную серую пелену, но все-таки смогла увидеть его. Надо признаться, наш гость оказался довольно красив — твердые, мужественные черты, чуть вьющиеся густые каштановые волосы и упрямые губы, изогнутые сейчас в ироничной усмешке.

— Прости, Айт, мне, и правда, нравится твоя альтэ, — пожав плечами, легко признался Тэйн. — В моем требовании нет ничего личного, буду счастлив, если подозрения не подтвердятся. — И уже мне: — Рад, что вы проявили благоразумие и согласились на проверку. С этим упрямцем было бы много проблем.

— Я еще не дал своего разрешения, — сухо перебил Айтон, выделив слово «я».

— Ну, вот, что я говорил? — развел руками Ройстан. — Теперь вы понимаете меня, Элис?

Он старался держаться непринужденно — безукоризненные манеры, шутливо-доверительные интонации. Его выдавал взгляд. Светло-карие, медового оттенка глаза смотрели холодно и цепко. Оценивающе. Хм… Интересно, он догадывается о том, что я его вижу? И вообще, это нормально, что я могу видеть не только своего алхора, но и этого, совершенно мне постороннего?