Андреас Везалий знал, что его Fabrica станет одной из важнейших поворотных точек в эволюции идей. Стремительный темп подготовки публикации, настойчивое внимание к каждой детали исполнения, взыскательное отношение при выборе художника и мастеров печати, тщательный личный контроль на всех этапах окончательного изготовления являются яркими доказательствами его уверенности в том, что он готовит ценнейший дар миру науки. Везалий осознавал, что на страницах своей книги он выставляет на всеобщее обозрение и суд любого критика или недоброжелателя не только внутренности трупа, но и свои представления об анатомии человека. В двадцать восемь лет он делал рискованную ставку на собственное будущее.

Подвергая такой опасности всю свою карьеру, Везалий, естественно, проявлял высочайшую требовательность к квалификации мастеров, которые должны были помочь ему в процессе производства. Самые лучшие резчики по дереву были найдены в Венеции, одному из них он и доверил изготовление своих драгоценных иллюстраций. Хотя нам неизвестно имя этого человека, но мы можем оценить его талант по качеству гравюр, которые вплоть до конца двадцатого века находились в относительно хорошем состоянии. В конце концов, человек уничтожил то, что не смогло разрушить время: сохранившиеся доски были уничтожены вместе с библиотекой Мюнхенского университета во время авиационного налета 16 июля 1944 года.

К августу 1542 года вся подготовка к публикации была завершена. Из опыта сотрудничества с превосходными типографиями в Базеле Везалий знал, что ему следует отправиться в этот город, в издательство Иоганна Опорина. После тщательной упаковки и маркировки гравюр он составил подробные письменные инструкции, и длинное опасное путешествие на спинах мулов через Альпы началось. Вскоре Везалий последовал за ними и оставался в Базеле до тех пор, пока его не удовлетворили точность и интенсивность процесса изготовления книги. За время пребывания там Везалий и будущие поколения стали счастливыми бенефициарами одного происшествия местного значения. Казнили двоеженца, который убил свою первую жену, чтобы упростить свое семейное положение. Как только палач снял веревку с раздувшейся шеи злоумышленника, труп был предоставлен гостю-анатому для публичного вскрытия и последующего изготовления скелета. Части этого костлявого сувенира от разрушителя семейной гармонии можно и сегодня увидеть в анатомическом институте университета в Базеле.

В июне 1543 года работа над Fabrica была завершена. Когда книга поступила в продажу в августе, – 663 страницы формата фолио [4] , включая одиннадцать больших гравюр и почти триста других иллюстраций, – она сразу была признана эпохальным событием в искусстве книгопечатания. Даже самые суровые критики не могли не восхищаться мастерством исполнения издания, которое они немедленно поспешили изучить.

Текст под названием De Humani Corporis Fabrica Libri Septem был опубликован в семи книгах в следующем порядке: кости, мышцы, кровеносные сосуды, нервы, репродуктивные органы и органы брюшной полости, органы грудной клетки, головной мозг. На иллюстрации, помещенной на первой странице, перед нами предстает автор во время препарирования самого хитроумного подвижного творения природы – человеческой руки. Несмотря на некоторую непонятную диспропорцию изображения, Везалий считал, что этот образ обладает наибольшим сходством с оригиналом. Это единственный аутентичный портрет Везалия. Одну копию серии книг он подарил императору Священной Римской империи Карлу V, которому и посвятил это издание.

Желая иметь «шпаргалку» для использования в аудитории, Везалий подготовил конспект, который назвал Epitome («Краткое изложение»). Опубликовав эту работу одновременно с Fabrica, автор считал ее путеводителем, или «маршрутом», к основному изданию. Несмотря на то что Epitome было написано на латыни, уже две недели спустя оно вышло в немецком переводе, что еще больше увеличило доступность этого недорогого превосходного концентрата мысли, особенно для цирюльников-хирургов. Автор посвятил его наследнику императора, который позже стал Филиппом II, королем Испании, собравшим злополучную Непобедимую армаду.

Большинство современников Везалия, прочитав Fabrica и познакомившись с его открытиями, поверили ему; приведенные в книге данные нашли подтверждение в реальности, и врачи «охотно делились информацией со своими друзьями», выстраивая новую доктрину медицины. Однако консерваторы не собирались отступать. Некоторые из них поносили Везалия, другие пытались вдохнуть новую жизнь в умирающее учение Галена, объясняя его ошибки тем, что анатомия людей изменилась со времен древнегреческого ученого в результате общей деградации человеческого вида. Их ухищрения не могли предотвратить неумолимое распространение новых представлений об анатомии человека, но они глубоко ранили автора книги. Наиболее болезненными для Везалия были агрессивные выпады его старого парижского учителя Якоба Сильвиуса, который весьма истерично осуждал своего бывшего ученика, возможно, потому, что видел, как презрительно тот относится к знаниям, которые получил в Париже. После восьми лет яростной критики семидесятидвухлетний профессор направил весь свой гнев на создание книги с не очень деликатным названием «Опровержение клеветы сумасшедшего на работы Гиппократа и Галена», опубликованной в 1551 году. Работа имела целью разоблачение, говоря словами автора, «неправедной скверны» «того дерзкого и невежественного очернителя, который вероломно атаковал своих учителей жестокими наветами». Хотя Везалий и сам, безусловно, был большим мастером, когда дело касалось оскорблений, но он был ошеломлен яростью риторики Сильвиуса, который нарушил все границы приличия, даже если учесть, что тот век славился скандальными баталиями ученых. Вот несколько выдержек из заключительных строк книги:

Было бы легче вычистить авгиевы конюшни, чем избавиться хотя бы от самой ужасной лжи из этой смеси наворованных идей и отвратительной клеветы…

Я умоляю Его Императорское величество наказать по всей строгости, какой заслуживает это чудовище, рожденное и воспитанное в его доме, этот худший образчик невежества, неблагодарности, высокомерия и непочтительности, усмирить его, чтобы он не мог отравить остальную Европу своим тлетворным дыханием. Он уже заразил некоторых французов, немцев и итальянцев своими мертвящими испарениями, но только тех, кто не знает анатомии и других разделов медицины…

Верные сыновья Асклепия, французы, немцы и итальянцы, я заклинаю вас прийти ко мне на помощь и стать новобранцами для защиты ваших учителей, которая может им понадобиться в будущем, поскольку сам я уже слишком утомлен годами и трудами. Если эта Гидра отрастит новую голову, уничтожьте ее немедленно; разорвите и растопчите эту химеру чудовищных размеров, это пошлое месиво из мерзости и нечистот; его работа совершенно недостойна вашего внимания, поэтому предайте ее огню.

Такие нападки производили разное впечатление на тех, кто их читал: некоторые отвернулись от учения Везалия, другие, напротив, стали его убежденными сторонниками, понимая отчаяние Сильвиуса и его единомышленников-реакционеров. Но Везалий, у которого критика всегда вызывала раздражение, начал сознавать, что принципиальные разногласия превращаются в обычные интриги. И он не ошибался. Вернувшись в Падую, его бывший помощник Реалдо Коломбо, преподававший в его отсутствие тем самым студентам, которые поступили в эту медицинскую школу, чтобы обучаться у знаменитого бельгийца, отнесся с пренебрежением к научному новаторству Fabrica и высмеял автора работы. Коллегиальность в те дни, как и сегодня, в реальности часто противоречила значению этого слова.