– А по поводу твоего вопроса – нормально ли это, когда мужчина и женщина живут вместе, то, видишь ли, здесь не так все просто, – Григорий Андреевич хитро улыбнулся, вытянулся удобно в кресле, положив локти на подлокотники, сцепил кисти в замок на груди. – Здесь опять же нужно исходить из того, что такое есть человек. А человек, как мне кажется, это очень сложное дуалистическое явление: с одной стороны он вроде бы животное – хищное и довольно рослое, если сравнивать с другими популяциями мира млекопитающих; но с другой стороны он – человек – обратная, так сказать, сторона зверя, созданная исключительно умом и условиями коллективного существования.

Но когда я думаю об этом, то сначала прихожу к выводу: нет никакого сомнения в том, что человек в первую очередь лишь зверь, животное – хищное и плотоядное создание, мало чем отличающееся от многих известных представителей животного мира; но лишь весь тот ужас, который способен производиться в условиях и обычаях этого животного мира, и осуществление животных функций в целях сохранения и продолжения родов, функций, подаренных и представленных, как и обязующих в действиях самой природой – весь этот ужас животного бытия для человека мыслящего здравым рассудком есть сдерживаемая им же перворожденная природная сила…

– Извини, батя, что перебиваю. Но ты хочешь сказать, что человеком сдерживается та животная сила, о которой ты говоришь, только потому, что он – человек? – Алексей снова шурудил кочергой в камине, но больше из-за необходимости размять от долгого сидения мышцы и суставы, нежели для того, чтобы поддержать и без того отлично горящее пламя.

– Именно. Способность человека повести себя в крайней ситуации именно как человек, не дав овладеть собой животным началом – это, скажу я тебе, высшее искусство. Не каждому оно под силу, и не каждому удается овладеть таким мастерством. Но и в противном случае – зачастую превосходство именно животного инстинкта над человеческим приводит к определенным благоприятным последствиям.

– Ведь поразительно, когда человек, скажем, рискуя своей жизнью вопреки животному инстинкту самосохранения, пытается спасти чужого ему человека; или же случается так, что человек, идя наперекор своим моральным и культурным ценностям, становится зверем и убивает себе подобных.

– Разве это не есть борьба двух систем – животной и человеческой? Получается так, что в каждом человеке беспрестанно идет противостояние этих двух сил, и в процентном соотношении у каждого человека свой показатель этой борьбы – одни больше люди, другие больше звери. И именно поэтому наш мир столь сложен и неспокоен, учитывая то, что все люди одинаковы и по своему существу стремятся к одному, но только порой разными путями, – Григорий Андреевич смочил горло глубоким глотком, закурил, выпустив густую струю сигаретного дыма. – И, наверное, именно поэтому в жизни много кажущейся нам несправедливости, много бесполезных, на наш взгляд, войн; но ведь то, что один человек видит бесполезным, ничтожным, пустым, другой понимает как нчето правильное и необходимое, спрашивается – почему? Все потому же. И нет ни хороших, ни плохих, как нет ни добра, ни зла.

На какое-то время опять установилась тишина в доме Неверовых. Алексей задумчиво смотрел на огонь, размышляя над сказанным:

– А как же быть с мужчинами и женщинами, живущими вместе – ты так и не ответил?

– Хм, мужчины и женщины, какой невероятный контраст, правда? Как день и ночь. Помнишь нашу кошку, когда она окотилась?

– Конечно, помню, три котенка, два черных, один пятнистый с рыжим, а что?

– Не знаю, но мне почему то она вспомнилась сейчас. Твоя мать сильно любила ту кошку.

– Мама любила всех кошек, что жили у нас в доме.

– Это точно, но к той кошке она была особенно сильно привязана. Может быть из-за того, что это была единственная кошка, принесшая потомство.

– Это потому что до нее у нас жили одни лишь коты,– серьезно уточнил Алексей.

– И все кастраты! – подытожил Григорий Андреевич.

– Ха-ха, действительно. Мама любила лишать бедолаг яиц. Зато все были упитанные и не орали сутками напролет.

– И что самое главное – не ссали куда попадя, – усмехнулся отец.

– Что правда, то правда, – Алексей наполнил отцовский стакан выпивкой, не забыв и про себя. – Батя, так что там с мужчинами и женщинами – ты в очередной раз отошел от темы?

– Мужчины и женщины. Да-а, – многозначительно и протяжно начал Григорий Андреевич. – Что же, начну с того, что мужчины и женщины – два разных рода существ, но и те и другие все же люди, но все же по форме и по сути – твари разного состава и пошиба.

– Все дело в том, что мужчины и женщины преследуют, как правило, разные по своей, так сказать, калибровке цели, но уж если эти цели, в конце концов, совпадают, то достигаются они порой разными путями и тропами. Мужчины с женщинами смотрят на мир с разных высот – отсюда же и происходят постоянные столкновения интересов и предпочтений, которые развивают дальнейшие действия.

Мужчина, он словно первопроходец, который лезет по крутой скале все время вверх, к неизведанному; плацдарм его действий ограничен выступом на этой скале, мужчина концентрирует все свое внимание на чем то одном – на вершине, которая нуждается в его покорении. С высоты этой скалы ему видна вся жизнь, что простирается под ним – он понимает эту жизнь, разглядывает уже ее тайны, пытается их разгадать, или же, если тайны уже освоены его предшественником, он вникает в них со свойственным только мужчине напором. Мужчина – источник новой информации, кладезь открытий и завоеваний; его стезя – открывать новые горизонты и строить на них прочные вековые замки, нести, так сказать, кладку для будущей жизни.