Один мужик лет пятидесяти, вылитый Иващук из сериала «Карпов» — типаж воспитанного, но трусоватого человека, прилежного труженика, на котором вечно ездит недобросовестное начальство, — сказал Захару, приняв от него листовку:

— А ты молодец, смелый парень. Не боишься, что тебе морду набьют за Феврального?

— Так уже обещали набить, не раз, — сказал Захар. — Один здоровый мужик так и сказал: «Я тебя потом выловлю где-нибудь в тёмном углу и башню тебе проломлю». Он, наверное, чувствует себя героем, когда сворачивает башни молодым парням вдвое младше себя… Правда, пока так и не объявлялся. Но может, сегодня будет караулить возле подъезда, я пока не знаю.

— Что ж, надеюсь, всё обойдётся, — сказал мужик. — Удачи тебе! Ничего не бойся…

— Хорошо, а вы приходите в штаб верифицировать подпись! — крикнул ему вдогонку Захар.

После куба все ребята пришли в штаб и стали пить тёплый чай. Жора предложил Захару печенье, но тот отказался, посмотрев на состав и увидев там яичный порошок, сухое молоко и ещё всякие «невеганские» прелести. Можно обойтись и просто чаем. А поесть и дома. Благо, есть бабушка, которая умеет прекрасно готовить вегетарианские салаты, хотя сама не вегетарианка.

Внезапно выяснилось, что Ане негде ночевать. Суть была вот в чём. Она училась в ДВФУ. Это было на острове, куда нужно ехать по мосту, закрытому для пешего прохода (одного из тех, что строились к саммиту). Сейчас было поздно. Автобусы на этот остров уже не ходили. Захар, у которого была квартира в центре, естественно, предложил Ане остаться у него.

— Ты, конечно, думай, — сказала Алиса, — можешь остаться на ночь и в штабе, у нас и тахта в подсобке есть. Но Захар не маньяк, это я тебе точно могу сказать.

Аня чуть-чуть помялась (всё-таки она Захара видела в первый раз в жизни, хоть и слышала о нём от других ребят!), но потом они всё же пошли к нему. Захар старался вести себя как можно более обыденно, чтобы не вызывать подозрений в своей пристрастности. На самом деле он был, конечно, рад, что симпатичная девочка останется у него ночевать, и им удастся поближе познакомиться.

— Так ты тоже веган? — спросила у него Аня.

— Да, — сказал Захар, — как ты узнала? — он порядком удивился.

— Ну, я видела, как ты в штабе отказался от печенья, — сказала Аня.

— Наблюдательная, — оценил Захар. — «Тоже»? Так и ты, значит, веган? Это радует.

— А что тебя подтолкнуло к этому? — спросила Аня. — В смысле, почему ты перестал есть мясо и всё молочное?..

— Пф-ф-ф, даже не знаю, как объяснить, — запнулся Захар. Он привык, что никто не спрашивает об этом, что люди не лезут в его принципы питания, а Захар в их. Что никому, кроме самого Гордеева, не интересны его мотивации, и поэтому было сложно их объяснять. — Просто само как-то с возрастом пришло.

— Значит, ты уже учишься в университете? — спросил Захар после паузы. — А по виду и не скажешь, то есть, ты не подумай конечно, но я сначала решил, что ты ещё школу не окончила.

— А что насчёт тебя? — спросила Аня. — Ты чем занимаешься? Учишься где-нибудь?

Захар начал ей рассказывать честно про то, чем он увлекается, про занятия литературой, про то, как его не взяли во ВГИК и в санкт-петербургский университет на бюджет, про то, что не видит смысла получать высшее образование в России, пока не сменится власть, потому что в любой момент могут отчислить из-за твоей политической позиции, как Постернака, или, что ещё обиднее, лишить стипендии.

— А в чём смысл всей этой литературы? — спросила Аня. — Я никогда этого не понимала. Люди убивают кучу времени, чтобы написать кучу текста, по большому счёту, ни о чём, которая, по большому счёту, никому не нужна. В чём идея?

— По большому счёту, ты права, — сказал Захар и тут же осёкся. — То есть, нет, не права. Ты что же это, не признаёшь книги?

— Ну, я признаю, но только полезные книги, например, техническая литература, — рассудительно сказала Аня с умным видом пятилетнего ребёнка. — Ладно, философские книги тоже нужны, потому что они доносят какие-то правильные мысли.

— Так и художественная литература доносит, — сказал Захар. — Не только мысли, но и чувства. Поэзия, например. Просто художественная литература делает это в другой форме, она идёт, так сказать, обходным путём. А «чистая» философия выдаёт все мысли прямо в лоб. Прямой путь не обязательно самый верный… — он задумался. — Я пишу, чтобы выразить то, что у меня внутри… Чтобы поделиться частью своей души с другими… Законсервировать свой опыт для вечности… — он раздосадованно махнул рукой. — Херня, всё равно банальщину какую-то говорю. А вообще, если так посмотреть, то жизнь — это просто куча фигни, которая просто случается. И если в жизни смысла ноль, то и в литературе его ноль, это просто одно из направлений, так сказать, жизни, и каждый катится по какому-то из направлений.