Любовь & труд всё перетрут!
вернуться

Кардель Елена Владимировна
Шрифт:

Прости меня

…Прошло три месяца с той встречи — Жизнь не бывает без чудес, Я проводила как-то вечер И стала тайной двух сердец. Один смельчак, познавший много, Притом, красавец, хоть куда, Второй не смелый, но пригожий, Сердце моё пленил тогда. Потом ещё один, но слишком гордый, Влюбился, но не смог сказать «люблю». Из них он оказался самым подлым. Но почему же я его люблю? Промчались лето и весна, За ними осень тоже. Какой же стала жизнь моя? С чьей жизнью стала схожа? Какой я стала. Нет, верней, была? Всё это так ужасно. Прошла его любовь, пришла моя, Пришла, но, к сожалению, напрасно. Мне захотелось преданной любви, Но было всё, конечно, поздно. Я вспомнила слова свои, Которые произносила ложно. Опять в ночи лежу и вновь твержу: Зачем пришла тогда беда? Забыл он всё, а я не в силах. Прости меня, опять прости, мой милый. Прости за то, что я была дурной, Что променяла на разврат любовь, За то, что песни тебе пела о любви, Дарила ласки нежные свои. Минуту за минутой, день за днём Я, как и прежде, думаю о нём. Как мне забыть его, не понимаю. Зачем же день и ночь я так страдаю? Вокруг ребята лучше, красивей, Но сердцу, почему-то, он милей. А это значит, для меня отныне Ушедшая любовь – святыня. (Январь 1980 г.)

Возьми меня с собою

«…Я за тобой, моя Любовь,

Пройду тернистый путь любой…»

Я за тобой, любимый, Пройду незримый путь, Чрез горы-исполины, Лишь ты со мною будь. Преодолею тяжбы Суровой жизни той, Земли осилю тяжесть И улечу с тобой. Я улечу с тобою Туда, где синь морей, Где реют над волною Мачты кораблей, Где небо синевою Охватывает даль… Возьми меня с собою, Как солнца с небом дань. Я для тебя воздвигну Город изо льда, Построю я до неба Песчаные дома. И солнце улыбнётся Мне в городе твоём, Окошко распахнётся, И я увижу в нём, Как серебром сверкают Гирлянды изо льда, Как златом отливают Песчаные дома. Как колосятся травы, Маня нас желтизной, Как падает багряный С рябины лист резной. Как на закате солнца Огнём горят леса, И в сумерках бездонных Тонет их краса. Как месяц серебрится Над заводью воды, И как, не уставая, В лесу поют дрозды… И в этот чудный вечер Увижу, как во сне, Что ты идёшь навстречу, Маня меня к себе. И я лечу, как ветер В небесной вышине. Спешу к тебе, сердечный, А ты спешишь ко мне… Вот так всю жизнь с тобою Мечтаем о судьбе. «Возьми меня с собою!» — Я говорю тебе. И как земное чудо Ты будешь для меня. И я с тобою буду До смертного огня. До пламени, в котором Сгорим вдвоём с тобой, Чтоб наша жизнь осталась Немеркнущей звездой!.. (Апрель 1980 г.)

Telle est la vie

Вот и случилось то, Чего боялась так. Перевернулось всё И друг теперь мне враг. Нежданно пронеслась, Как молния, беда, И радость, как ветла, Покинула меня. А птица счастья вдруг Взметнулась в высоту, Когда любимый друг Разбил мою мечту. Мне не забыть тебя. Не повернуть всё вспять, Не разлюбить любя, А на своём стоять. Уйти из жизни? Нет! Не стоишь ты того. Ведь ты, как летний снег И как дожди зимой. Ты и добро, и зло, И радость ты моя. А что не повезло, В том есть моя вина. Пусть ты сейчас с другой Гуляешь дотемна И шепчешь дорогой: «Ты у меня одна!» Не веришь ты словам О преданной любви, Хоть произносишь сам, Слова те – не твои. Ты их не говорил, Когда любил меня, Ты взгляды лишь ловил, И целовал меня. Целуешь и её, Но только не любя. Ты смотришь на неё, А пред очами я. Как призрак в тишине Перед тобой стою, В незримой вышине Ловлю любовь свою. Любовь!.. Она, как снег Средь летнего тепла, Она, как жизни бег, Как поздняя листва. Она – людская тень Страданий и добра, Как наша жизнь, как тень, Бывает лишь одна. И нужно так любить, Не ссорясь никогда, Так ею дорожить, Чтоб раз и навсегда! Будь честен и красив И телом, и душой, Чтоб с гордостью носил Огонь любви большой! А наш с тобою путь Не совпадёт в веках, Ведь ты самолюбив, А я слишком горда. (Июнь 1980 г.)

Когда покидает детство

Когда покидает детство Твои родные края, Мальчишек, девчонок соседских, Таких же, как и я, Ты хочешь заплакать от грусти — Оно навсегда ушло, Всё чистое, самое лучшее У нас уже прошло. А ты грустишь, что нельзя возвратить Годы, прошедшие зря, Что всё позади, и жизнь летит Листками календаря. Теперь ты стала взрослой, Тебе восемнадцать уже. Но всё, что было хорошего, Осталось в твоей душе. И первое слово, и бал выпускной, И первая любовь… Всё это уже за твоей спиной, Но всё-равно с тобой. А ты грустишь, что нельзя возвратить Годы, прошедшие зря, Что всё позади, и жизнь летит Листками календаря. Годы летят, как птицы, Зиму сменяет весна. А жизнь листает страницы И вновь удивляет тебя. Покой тебе только снится, Теперь ты полна забот. А время стрелою мчится, Уходит за поворот. А ты грустишь, что нельзя возвратить Годы, прошедшие зря, Что всё позади, и жизнь летит Листками календаря. Тогда покидает детство, Когда сбылись все мечты, Когда с друзьями вместе Мы снова – я и ты. И хочется закружиться В вальсе шальном, как тогда… Но беззаботное детство Ушло от нас навсегда. А ты тихо шепчешь: «Вот всё и прошло — Нет вечного ничего. И жизнь позади, и время ушло — Уже не вернёшь его». (Июль 1981 г.)

Проза

Любовь и пирожки

(Фельетон)

Когда-то в старые добрые времена кто-то неосторожно произнёс фразу, которая жива и по сей день, что, дескать, путь к сердцу мужчины лежит через желудок. И с той поры поколения жён, невест и любовниц уверенно шагают по этому пути. Хлопотливые хозяюшки всеми правдами и неправдами стараются напичкать своих избранников вкусной и здоровой пищей. Правда, о здоровой пище можно и поспорить. Но не в этом дело. Я – о другом.

Позволю себе усомниться в том, что мы привыкли понимать под этим выражением. Ведь можно решить, что идти к сердцу мужчины можно через свой желудок.

А чтобы голословной не быть – историю расскажу.

В уездном городе N проживала небезызвестная госпожа Пышкина со своим незаконченным супругом. Жили они поживали, добро жевали: то гуся пожирней с картошечкой запекут, то щей бадью наварят, а то и поросёночка с хреном приготовят.

Любовь Иванна (так величали госпожу Пышкину) – дама была видная, шикарная, пудов семи весом. По городу, бывало, идёт – ни с кем её не спутаешь, за версту видать.

– Всё хорошеете, голубушка, Любовь Иванна!

– А что остаётся-то мне, я же в городе первая красавица. Вот и стараюсь. Хоть тяжеловато, а держаться надо, чтобы путь к сердцу любимого не порос травой.

Времечко летит, месяцы бегут чередой, растёт краса девичья, как на дрожжах. Пышет красавица во все стороны, а значит – живёт хорошо. Так в народе говорят. Ан нет, не всё золото, что блестит.

Вот и красавица наша, Любовь Иванна, изъян один имела. Любила она мужа своего несостоявшегося, Семёна Абдрашитовича, до безумия. Сама с ума сходила и других доводила. Берегла она его, как зеницу ока, чтоб, не дай Бог, кто не позарился, да и не переманил к себе.

А по соседству девицы молодые жили, молодые да незамужние. Фигурки у них тоненькие, ножки длинненькие, голоса звонкие. Как на улицу выйдут – смехом заливаются, песни поют, хороводы водят. Гуляют девушки, веселятся, и Семёну Абдрашитовичу хочется. Выйдет во двор, присядет на скамеечку, да и подпевает себе под нос: «Выйду я на улицу, гляну на село: девки гуляют и мне весело».

А как завидит Любовь Иванна, что мужа-то дома нет, следом за ним бежать. В дом его затолкает, чтоб не высовывался, а сама – к девкам: «Ах вы, бесстыжие, нахальные, мужика моего сманиваете… Я вам руки-ноги повыдергиваю, …чертовы». Дальше – больше, да хлеще.