В песеннике хорошо было бы авторов указывать. Где ссылка на них при перепечатке? А потом, где статьи и публикации – святая святых ГАЗЕТЫ? Интервьюирование и статистика – это ведь ещё не журналистика.

Забыли, видимо, а может, не знали, что основная цель газет – освещение проблем и постановка вопроса о том, что сделано и делается для их устранения.

Обязанности корреспондента должны заключаться не столько в контактах с источниками информации, сколько в поиске и освещении проблемных тем и приглашении к ответу тех, от кого зависит устранение проблем.

А если работа ведётся с помощью ног и диктофона, то возраст действительно должен быть ограниченным, а вот образование особой роли не играет.

Предвижу, Редакция, Ваше замечание в мой адрес: дескать, нас ругаешь, а сама слова-паразиты вставляешь. Так-то, да не так. Словечки эти вставлены с умыслом, чтобы можно было отличить фельетон от критической статьи.

Чтобы газету читали, в ней ИЗЮМИНКА быть должна, а не «суповой набор» из сводок, кроссвордов, телепрограмм, гороскопов и анекдотов. А то получается не газета, а печатный тренажёр для шевеления мозгов.

Культура должна быть не на бумаге, а внутри людей и вокруг них.

Посмотрите-ка внимательно по сторонам, а заодно, и под ноги. Вот она – провинциальная культура…

А, точнее, бескультурье.

О чём газетка-то?..

Этот пафосный слоган известен большинству горожан по рекламе страховой компании, ежедневно звучащей с телеэкранов.

Какова же разница между рекламой и реальной жизнью?

За последние десятилетия бешеный темп развития электронных средств массовой информации и тиражирование «красочных упаковок» привели к тому, что мы всё чаще покупаем не «продукт», а «упаковочную тару», неведомо, чем заполненную.

И телевизионная рекламная информация, подкреплённая срежиссированным видеорядом, зачастую не соответствует действительности.

Но если из приведённой рекламы убрать картинку и заменить восклицательные знаки на вопросительные, то содержание изменится с точностью до наоборот.

Это – мой город?

Обветшавший и полуразрушенный, заросший вековыми деревьями и непроходимым бурьяном, загаженный мусором и нечистотами.

Издревле богатый купеческий город, славящийся рыбным промыслом и заливными лугами, прибыльной хлебной торговлей и шумными увеселениями. Город, отстроенный по проектам придворного архитектора императрицы Екатерины Великой и названный «Петербургом в миниатюре». Город, переживший послевоенную разруху и застойную пресыщенность.

Это – мои современники?

Праздно шатающиеся с сетками пустых бутылок, спешащие с тележками упаковочных коробок, роющиеся в мусорных баках. Нечто человекоподобное с синяками на лицах, в грязных и рваных одеждах, падшее и безвольное.

Потомки тех, кто строил город, возводил мосты и дамбы, создавал сложнейшие технические устройства.

Это – моё время?

Отравленное лживостью и демагогией, попустительством и безнаказанностью, съеденное бесхозяйственностью и расточительством, неорганизованностью и неуправляемостью.

Время пустых обещаний и красочного пиара, круглогодично пестрящих предвыборных листовок на всех городских столбах, время суетливости и бездействия.

Время надёжности?

Нестабильность предприятий и повышение цен, увеличение расценок на условия жизни и безответственность отвечающих служб, непредсказуемость стихий и властей.

О какой надёжности может идти речь, если город застрял в безвременном переходном пространстве, на ветхом, перекинутом над пропастью, мостике по пути из «темного вчера» в «светлое завтра»?

И кто может выступить ГАРАНТОМ этой надёжности?

«… Русь, куда ж несёшься ты? дай ответ. Не даёт ответа…»

Сколько ещё гроз должно прогреметь, чтобы русский мужик «слез с печи» и занялся делом? Ведомо, что одному такой город поднять не под силу, браться надо всем миром. Жить ведь здесь и нам, и детям нашим. А даст Бог – и внукам.

С телеэкранов нам настойчиво предлагают «все виды страхования».

А можно ли застраховать город?