— Ну и ладно!

После небольшого фырканья друг в друга, девчонки молча сидели и кушали, думая каждая о своём. Майя прожевав пищу продолжила вести светские беседы на экране телефона, а Мария залипла на окно, попивая сок, где было видно Зоренфелла, руководящего процессом сооружения какого-то неведомого ужаса.

«Почему ты такой скрытный, медвежонок? — подумалось Марии. — Я ведь и подумать не могла, что стоит тебе от меня немного отдалиться, как я тут же теряю голову… Даже не знаю, как ты так крепко держишься на своих ногах, когда такое приключилось с твоей мамой, — ощутила она тоску. — Ты сильный, Зоренфелл, как бы я того не хотела, но мне за тобой не угнаться».

Девчонка понимала, что такую работу изначально дали ему, чтобы отвлечься от несчастья и не загонять себя, но никто и подумать не мог, что подобное простецкое, казалось бы, решение наведёт столько шума. Тем не менее Мария попробовала себя поставить на место Зоренфелла, а точнее на место главы организационного комитета, здесь она осознала, что совсем не справилась бы, натворила ужасных вещей, ходила бы с кислой миной и от понимания того, что портишь всем праздник, стало бы ей ещё хуже. В этом их главное отличие: Зоренфелл всегда находит в себе силы идти дальше, несмотря ни на что, выкладывается по полной ради других, исключая собственную выгоду. Мария стремится стать похожей, следуя образцу, но слишком часто сталкивается с жестокой реальностью, в которой тебе не дано достичь своего идеала.

«Почему пока он работает не покладая рук, я сижу тут и попиваю со спокойной душой сок?! — вдруг предъявила она самой себе. — Почему я не могу ему помочь, если ничем не занята? Какого хрена?»

— Ладно, Майя, спасибо, что составила компанию, я побежала.

— Э-э? Чего? Куда это ты собралась? Ты ведь даже не доела свой обед… — очнулась она.

— Мне надоело сидеть и ничего не делать, я просто так не могу. Все работают, все стараются, а я что, хуже, что ли? Не на что не способна? Я хочу действовать! — ответила Мария в пылкой и воодушевленной манере и смылась.

— Блин… А она ведь дело говорит… — осознала Майя, взглянув на себя со стороны. — Ну, я ведь тоже не хуже, второй номер по знаниям в школе, между прочим! — доказала она что-то самой себе и также подскочила, собирая манатки, после чего убежала.

«Вообще, как меня могли не пригласить в орг. комитет нашей школы? Я ведь активистка и молодец! — заявляла Майя, словно общаясь со своим вторым «я». — Не могу позволить, чтобы все лавры забрал этот Зоренфелл, хотя он уже и так всю славу со слухами себе захомутал, жадина такая!»

Солидарных было немало не только внутри комитета, но и вне его. Тем не менее не каждый мог вступить в него, так как в нынешних условиях разглашения плана и возможность утечки будет равносильно провалу всех усилий. Голов в комитете хватало для обсуждения тех или иных пунктов плана, а также для мыслей по их реализации в лучшем виде, однако свободные руки не всегда находились. Причиной тому внутренние организационные моменты как среди классов, так и в клубах.

Каждый клуб по интересам хотел создать что-то свое, если не участвовал в программе комитета. С другой стороны, тех, кого не задействовали, не дошли до них руки или вовсе отказались от использования в плане из-за невозможности реализации идеи, испытывали некую зависть и уныние от понимания, что все радости фестиваля уйдут участникам, пусть и не понимают до конца в каком виде.

Сам Зоренфелл тщательно изучал клубы, их направление и количество участников, состоящих в них. Исходя из полученных знаний, он хотел задействовать как можно больше клубов в этом особом фестивале. Зачастую, кстати, удавалось совмещать несовместимое, как это, например, вышло с клубом химии и бейсбола. Немалый вклад вносят и другие участники комитета, не всё лежит на плечах Зоренфелла. Стоило ему привести ребятам пример того, что он хотел бы обыграть, как тут же пошла куча предложений от каждого.

В глазах участников комитета воспылал самый что ни на есть настоящий огонь интереса. Пусть они и предлагали зачастую сложно реализуемые проекты, но само наслаждение заключалось в процессе создания этих идей, в том, что ты делишься ими с другими, ведёшь беседы, споры и приходишь к какой-либо истине. Зоренфелл поджёг яркий костер внутри каждого, благодаря чему его и выбрали на столь солидный пост. Однако не только за одну-единственную идею его выбрали. Немалую роль сыграла его организационная логика: он ловко находил изъяны в предложениях его товарищей, даже если казалось, что их быть не может. Выявляя недочеты, предлагая альтернативы из предложенного, а также создавая программу на фестиваль, Зоренфелл сам того не замечая устроился на месте главного.

— Так, Доррен, это вроде здесь.

— Я рад, что ты решил на меня положиться. Будь уверен, Зоренфелл, я тебя не подведу!

— Боюсь тебя расстроить, но здесь дело в ином. Я, конечно, не знаю, что они тут мутят, но ты должен помочь…

— Наверное, нам, — выглянула из кабинета Роза, заслышав голос. — Привет, — миловидно улыбнулась она.

— Да, это Роза, она член астрономического клуба, которому ты и должен будешь помочь, — представил её Зоренфелл.

— Меня звать Дорреном, я из бейсбольного клуба. Нет ничего, с чем я бы не справился! — заявил он.