— Что с тобой? — поинтересовался Зоренфелл.

— Н-ничего, — отвернулась она от него.

— Что я не так сделал? — спросил он у Доррена.

— Тебя уже умом не понять, дружище, — усмехнулся Доррен.

— Ну, не суть, — улыбнулся он.

— Знаешь, если честно, я бы раньше и не подумал, что ты можешь так помогать людям… — сказал вдруг товарищ.

— Я же белый и пушистый, как я мог не помочь?

— Просто ты все время ленился, веселился да шуры-муры водил, а в этой ситуации увидел тебя совершенно с другой, неожиданной стороны. Ты сам на себя не был похож… Я впечатлен, — признался Доррен.

— Не думал, что воплощение ленивца сможет махать кулаками? — ухмыльнулся Зоренфелл и положил локоть ему на плечо. — Не недооценивай ленивцев, мы в гневе страшны!

— Шуры-муры водил? — тихонько спросила Мария, остановившись на месте.

— Кажется… я ляпнул лишнего… — попятился Доррен, обернувшись к ней.

— Ну, это… — хотел оправдаться Зоренфелл. — Можно позже рассказать?

— Хорошо! — изменилась в лице Мария.

Как только Мария отогнала свой мрачный облик и начала улыбаться, вся страшная аура испарилась, а атмосфера вновь стала спокойной и плавной.

— Вот, кто точно страшен в гневе — девушки… — шепнул Доррену на ухо Зоренфелл.

— Твоя правда, — не мог не согласиться товарищ.

— Стоило бы разбегаться, пока совсем не стемнело… Не думал я, что меня настолько задержат, — посмотрел Зоренфелл на уходящее за горизонт алое солнце.

— Должен будешь в следующий раз все потраченное время возместить, усек?

— Да, Доррен, — усмехнулся парень.

— Вот и отлично, я, в таком случае, покину вас здесь. Мне отсюда ближе будет к остановке, а вам в противоположную сторону.

— До понедельника, — попрощался Зоренфелл.

— Пока! — произнесла Мария.

— До скорого! — улыбнулся напоследок Доррен и ушел.

Пара немного постояла и поглядела за уходящим в даль другом. Тишину нарушил один-единственный вопрос…

— Ну так что там за шуры-муры? — последовавший от Марии.

«Черт… так вот чего ты так быстро решил свалить, Доррен… — поздно осознал Зоренфелл в какой ситуации оказался. — А ведь я и не подумал бы от тебя такой подлости и не сохранился…»

— Да были случаи, неудачные отношения, фальшивая романтика и все такое…

— Расплывчато, — кратко ответила Мария и пошла вперед.

— А что ты намеревалась от меня услышать? — нагнал он её. — Как я был стой, как я был с другой? Кажется мне, что слушать такое не особо-то и интересно.

— Мне интересно всё, — словно демонстративно заявила она.

— В любом случае, мне не хочется об этом рассказывать.

— Ладно, когда созреешь, тогда и расскажешь.

— А ты настойчивая.

— Немножко, — мило ответила Мария.

«Собственно, чего мне шугаться и избегать её вопросов на такую, тем более, тему, если между нами ничего нет? — задумался Зоренфелл. — Может, мне приятна её компания и не желая терять Марию, я так себя веду? Хотя, часть правды мне известна…»

— Спасибо тебе… — тихо произнесла она.

Мария взяла паузу, намереваясь собраться, по всей видимости, с чувствами. Зоренфелл промолчал, понимая, что Мария хочет еще кое-что сказать.

— Если бы не ты и твоя доброта, я и не знаю, как бы дальше жила… Ты не отвернулся от меня в том ужасном виде, в котором я была; ты настаивал на том, что мы друзья, хотя я пыталась тебя оттолкнуть, да и до последнего хочешь вернуть меня в школу ради моего же блага… После Тобена я никому не доверяла и не хотела показываться на глаза, мне было так стыдно, что я скорее бы сквозь землю провалилась, чем разговаривать с кем-то…

Все это время взгляд Марии был устремлен в ровный асфальт. Она шагала и изливала душу, раскрывала себя. Зоренфелл внимательно слушал и немного дивился тому, что она так открыто об этом говорила, находя ответ лишь в логичной мысли о том, что она давно искала человека, которому сможет это сказать, сможет сделать это. В Марии юноша вновь нашел отражение себя: она похожа на него прошлого, когда ему встретился Жеррар. Только после разговора он почувствовал легкость, потому знал, как поступить в такой ситуации.

— Но теперь мне стыдно за свое поведение, стыдно перед папой и перед самой собой… Я понимала, что за меня волнуются, но не нашла ничего лучше, чем плыть по течению… Ты помог мне выбраться из этого болота, даже папа теперь ходит и светится от счастья — за это я благодарна тебе. Еще неделю назад я и подумать не могла, что буду гулять с друзьями и готовиться к возвращению в школу, в нормальную жизнь… — говорила она с нотками неверия, удивления и осмысления.

Зоренфелл посчитал, что лучше слов помогут действия и нежно обнял её, положив руку на плечо, и пододвинул поближе к себе.