— Без проблем, секундочку…

«Ха-ха! Я получила еще один козырь в свой рукав, теперь я его не отпущу!» — слепо радовалась Майя.

«Предсказуемая девчонка, самомнения океан, а толку маловато… — подумал в ответ Зоренфелл. — С другой стороны, она ведь тоже человек и любить может, поэтому шансы на благоразумие есть. Погодите-ка…, а с чего бы мне помогать ещё и ей? Пусть я и понимаю, что её может тревожить, но я никому ведь не обязан… А черт с ним, так даже интереснее…»

Искренний интерес проявлялся в близкой слежке за необычным человеком. Обрести новое понимание человека, изучить что-то новое — вот, что подталкивало Зоренфелла к столь неожиданным словам и поступкам.

Из этой ситуации Зоренфелл учел пару забавных вещей: Майя приперлась за ним с целью захомутать его, увидев силу, проявленную им в стычке с четырьмя ребятами; потом проявилась её глупость с нотками разума, однако её вере и упорству можно позавидовать, как, естественно, и красоте.

— Эй, Зоренфелл, можно с тобой поговорить? — окликнула его мисс Лидия. — Или я вам здесь помешала?

— Нет, не помешали, я все равно собиралась уходить, — взяла она свой телефон из рук Зоренфелла, который перед этим списал её номер.

— Довольно необычно вас двоих видеть вместе.

— Надеюсь, Вы сказали это не в плохом смысле… — произнес Зоренфелл, сев в позу лотоса.

— А мне без разницы, — выразила мнение Майя и ушла, — до встречи!

— Снова шуры-муры разводишь, Казанова? Нашел себе собственную Франческу? — докалывала его Лидия.

— Разводить или нет, дело мое, — улыбнулся добродушно Зоренфелл, — а здесь случай иной… Считайте меня службой поддержки в делах амуровых и не более. Но, думаю, Вы пришли по иной причине, так ведь?

— Это верно. Больно дерзким и напряженным ты показался утром в кабинете директора, и меня это взволновало… Я слышала, что ты находишься на особом счету у мистера Марвина и…

— Спасибо Вам, мисс Лидия, — перебил её Зоренфелл, глядя сквозь железную решетку крыши на большой город. — Вам, должно быть, неизвестно то, из-за чего я у него на таком счету, ведь мы появились в этой школе почти в одно время, но я Вас уверяю — не стоит обо мне беспокоиться, я собираюсь поступать так, как мне нужно и не хотелось бы кого-либо втягивать в собственные проблемы.

— Так, мелочь, не много ли ты о себе думаешь? — резко ответила она, чем вызвала удивление у Зоренфелла. — Ты еще ребенок, а строишь из себя умного и взрослого. Может среди сверстников ты и выделяешься чем-то особенным, но ты обычный ученик, простой подросток, а я твой классный руководитель, ответственный за тебя и за каждого в твоем классе и ваши проблемы автоматически становятся моими, — слова Лидии рушили часть восприятия Зоренфелла, но он понимал её и во многом мог согласиться. — Конечно, я не знаю, что у вас за терки с директором, но рекомендую тебе остудить свой пыл ради собственного блага в первую очередь.

— А может ли учитель так обращаться к ученику? — усмехнулся нехотя Зоренфелл.

— Имеешь что-то против?

— Нет, совсем нет. Простите мне мои слова, я был не прав.

— Другое дело, — улыбнулась Лидия.

— Впредь я буду более сдержанным с директором… Просто Марии сложно было встречаться с этим Тобеном, Вы видели её состояние? Мистер Марвин скорее всего пригласил его к себе утром и нарочно отослал меня за Вами… — доверился ей Зоренфелл. — Марии сложно было просто прийти сегодня в школу, она очень волновалась, а тут ещё и встреча с тем, кто довел её до такого состояния…

— Я понимаю твои чувства, но и ты сам знаешь, что рано или поздно они бы пересеклись и в следующий раз Мария будет куда крепче видя его, чем раньше.

— Вы правы, но дело в другом… Если он что-то ей сделает, то я сдерживаться как раньше не собираюсь, — признался Зоренфелл.

От всей этой ситуации ему становилось паршиво на душе. Мария доверилась ему, и он в полной мере мог понять, что сейчас испытывает эта скромная и робка девчонка. Разбить сейчас её стойкий и милый образ означало разбить хрупкую чашу равновесия, сформированную совсем недавно. Зоренфелл не мог позволить допустить такого и был готов на все, чтобы пресечь это.

Нет понимания того, из-за чего парень так печется о Марии, но он чувствовал, что не может после всего пройденного и доверенного оставить её одну, доверить самой себе. Эти чувства можно сравнить с желанием защитить свою младшую сестру от сброда взрослого и жестокого мира. Чувство защитника…

— Даже если тебя после этого исключат? — спросила Лидия, не пытаясь отговаривать его от с виду бездумных действий.

— Даже если так. Мне будет все равно, — равнодушно ответил он.

Лидия видит в каком состоянии он сейчас пребывает и прекрасно осознает то, что если она попытается его остановить, то мало, что получится. Однако слова «сдаться» не было в словаре этой стойкой учительницы.