— В самом начале нашей встречи ты говорил, что ненавидишь меня… Что это означало? Тогда ты не дал мне ясного ответа и в других твоих линиях ты также не хотел мне об этом рассказывать.

Здесь на душе Зоренфелла повис какой-то неизвестный давящий груз. Ответственность за свои слова. Сейчас он понимает, что Селлина не испытывает к кому-либо неприязни, определяя чью-то судьбу, она просто делает то, что должна делать; то, ради чего существует. Тогда же он был оглушён своими бурлящими эмоциями, не желал принимать действительность такой, какой она является, ища виноватого и находя виновника если не в себе, то в лице Судьбы. Ныне он испытывает лишь стыд за те бездумные слова, ведь проведя с ней неделю, он сильно изменил свои взгляды в отношении Судьбы, он осознал, что человеческая жизнь и чувства для неё загадка и она ничем не отличается от простого ребёнка.

Зоренфелл бы предпочёл ничего не отвечать из-за терзающих его чувств, но он обязался говорить ей обо всём напрямую, чтобы она лучше узнала людей.

— Ненависть — чувство, противоположное любви, — с некой горечью на устах произнес он.

— Значит, ты меня ненавидишь? — с ноткой грусти спросила Селлина.

— Не хочу тебя обидеть, но имеет ли это значение? — немного погодя задал Зоренфелл глупый вопрос. — Разве ты не должна к каждому существу относиться одинаково?

— Должна, но не могу. Не знаю почему, я не могу к тебе относиться, как к другим… Ты первый человек, с которым я говорю и всё, что ты мне показал для меня было в новинку. Я следила за людьми тысячи лет, я видела все события, я думала, что знаю людей, но крупно ошибалась, когда столкнулась с тобой.

— Ты испытываешь чувство любви к ошибке системы?

— Думаю, да, — честно ответила она. — Раньше я и не думала никогда вовсе, потому что знала обо всём и считала ненужным думать, сейчас и это изменилось во мне…

— Все подвергнуты изменениям, кем бы мы ни были, хоть жук, хоть Бог, так что это нормально. Если ты способна изменяться, значит тебе доступно намного большее, чем ты, Селлина, можешь себе представить.

— Но ты так и не ответил на мой вопрос, — напомнила Судьба.

«От ответа мне, по всей видимости, не уйти, — огорчился Зоренфелл. — И все-таки в ней пробудилась настойчивость, она и вправду сильно изменилась с нашей первой встречи. Насколько я помню, всё началось с того момента, когда я подловил её на том, что она не сможет исправить ошибку, то есть меня, тогда-то она и сделала своё признание. Её отношение можно обосновать с помощью логики, но это будет неправильным. Она умеет чувствовать, она испытывает самое чистое и красивое чувство из всех, так что я просто не могу искать ей оправданий».

— Нет, я больше тебя не ненавижу. Те негативные эмоции, что я тебе высказывал, были спровоцированы болезнью моей мамы, моим бессилием и отчаянием. Я, как полный дурак, искал виноватого в случившемся, хоть и понимал, но никто не мог приложить к этому руки. Поэтому я не нашёл ничего лучше, чем обвинить судьбу в произошедшем, однако я и подумать не мог, что ты реальна.

— Получается ты любишь меня? — продолжала задавать неловкие для парня вопросы.

«Зачем ты так со мной? — вопил про себя Зоренфелл. — Я никогда никому не признавался по-настоящему и не хочу больше говорить фальши, как я делал это раньше с другими девчонками».

— Я не люблю тебя так, как любят друг друга влюбленные, но ты мне на самом деле очень приятно. Мое мнение о тебе сильно изменилось, после того, как мы с тобой познакомились поближе.

— Хочешь сказать, что есть разные виды любви? — удивилась она.

— Ага, можно любить, как друга, что означает близость между людьми, но без романтики, есть страстная любовь, есть любовь к человеку, что является основным значением. Также у любви есть и другие значения, которые не относятся к взаимоотношениям между людьми, например, любить ту или иную музыку, любить заниматься каким-то делом.

— Мне нравится изучать деревья жизни людей — это то, о чем ты говоришь?

— Да, схватываешь на лету, — улыбнулся он.

— Зоренфелл, можно мне почувствовать твое тепло, как в тот раз в моем мире?

— Обняться?

— Да.

— Конечно, айда сюда, — подозвал он её.

«Ну не смогу я привыкнуть к тому, что за маской этой маленькой девочки скрывается трансцендентное существо, живущее бессчетное количество тысячелетий… Всё это слишком странно, чтобы быть правдой, но это происходит на самом деле, так что, по всей видимости, остается только свыкнуться» — решил для себя Зоренфелл.

Хрупка девчушка, именуемая Селлиной, аккуратно подошла к юноше и тот взял её на руки. Она повторила его жест, когда Зоренфелл был инициатором, нежно обняв шею юноши.

— Правильно? — поинтересовалась она.

— Да, вполне себе, — ответил Зоренфелл и немашинально закрыл глаза.

Сам того не замечая, Зоренфелл устремился в мир грёз. Он слегка утомился из-за волнения и спешного оказания помощи Марии. Не каждый день ему приходится переезжать из города в город, а потом ещё и сталкиваться с подобной непредвиденной ситуацией.