— Разве самой Судьбе не безразличны эти понятия? Мне казалось, что в твоих глазах все равны, у каждого свое собственное древо с предопределенной заранее судьбой, то бишь человек изначально даже не решает, каким человеком ему быть.

— Ошибаешься. Брат, ты сам видел, как динамично развивалось твое древо от одних мыслей, думаешь, что ты такой один? Да, ты особенный, просто у других людей масштаб разветвления куда ниже, чем у тебя.

— Я начинаю путаться в этой системе… — признался юноша, вороша свои волосы. — Ладно, возможно мне не стоит знать всех тонкостей судьбы.

— Верное рассуждение, — одобрительно кивнула Селлина.

— Мне вот интересно… Как долго ты собираешься быть со мной? Просто… — глянул он на странный фальшивый взгляд с её стороны и призадумался ненадолго. — Не, я-то не против, оставайся сколько твоей душе угодно, но боюсь, что я не смогу тебя сопровождать повсеместно.

— Наше понимание времени сильно различается. Я могу находиться подле тебя хоть всю твою жизнь, и я ничего не упущу, это всего лишь одно поколение, но я не могу пропустить мимо своего внимания такого ненормального человека.

— Лично мне без разницы, честно, меня и самого завораживает общаться с Судьбой напрямую, настоящей загадке, о которой знаю только я один — это завораживает и в то же время очень и очень пугает, возможно, я даже сойду с ума в какой-то момент… — тяжело произнес Зоренфелл, представляя свое туманное будущее. — Но я не о том, ты же можешь принять свой настоящий образ, скрыться от чужих глаз? Ну, или, может, общаться со мной из своего мира, ты ведь все равно все воспринимаешь через чужие органы чувств.

— Я хочу быть рядом с тобой, — дала она не многозначный ответ.

— Понимаю, — почувствовал он трудности взаимопонимания, — но я о другом говорю. Например, я должен ходить в школу, но тебе туда не попасть, потому и делаю такое предложение. В остальное время можешь пребывать в том же состоянии, что и сейчас.

— Хорошо, я исполню твое желание.

— Вот и отлично, — улыбнулся Зоренфелл.

Судьба посмотрела на эмоцию парня, проявившуюся на его лице, и попыталась повторить её. Юноша заметил эту неловкую попытку и не смог не умильнуться от такой милой картины.

— Селлина.

— Что? — сразу отреагировала она.

«Судя по всему, Судьба успела привыкнуть к её новому имени. Весьма забавно и необычно, — подумалось Зоренфеллу. — Это, конечно, здорово, что я пытаюсь Судьбе помочь узнать побольше о людских чувствах и эмоциях, но одно меня не перестанет беспокоить…»

— Эмоции не должны быть принужденными. Они появляются неожиданно, но именно тогда они буду искренними, настоящими. Им невозможно научиться, но если ты и вправду можешь что-то да чувствовать, то это рано или поздно проявится. Быть настоящим — самое главное в жизни человека, по крайней мере, по моему мнению.

— Быть настоящим? Что если я не знаю, какая я настоящая?

— Ха-ха, — иронично усмехнулся Зоренфелл, — в этом мы с тобой похожи. Я тоже не знаю, какой я настоящий, поэтому неактивно ищу ответы, ищу себя. Рано или поздно всё проявится, я в это верю.

— Значит, нужно просто ждать?

— Наблюдай за другими, думай, будь собой, поступай так, как ты хочешь, тогда всё и поймешь, — ответил он, но понимал, что с Судьбой всё так просто не выйдет. — Однако мне сложно сказать, как это будет с тобой, на самом деле. Мне неизвестно то, как ты можешь поступать и делаешь ли ты что-либо, если являешься простым наблюдателем за огромным лесом. Но, как мне кажется, ты самостоятельно сможешь в этом всём разобраться, наводки для тебя будет достаточно.

— Я поняла, — кивнула она.

— Вот и отлично.

Зоренфелла радовало то, что он чем-то может помочь другим, подтолкнуть на верный путь, пусть даже и сам полный дурак, по его собственному мнению. Его абсолютно не волновало, кто перед ним: неизвестный человек, товарищ, враг или же сама Судьба. Всё потому, что все друг на друга похожи, каждый обладает определенными чувствами. Как итог — каждый способен найти собственную истину.

Беседы с разными личностями, такими как Крейг, Жеррар, Эмбер и Селлина помогли Зоренфеллу отвлечься от нависшего недуга над его матерью. Это помогло ему усмирить собственные эмоции, дабы не повторять ошибок. А главное — укрепилась его вера в своих близких, в силу своей мамы. «Она нашла в себе силы жить с неизвестной болезнью столько лет, не зная о том, что с ней будет завтра, мастерски скрывая страх ради своих близких… Я не могу просто предать её стараний потому, что я её сын» — так решил для себя Зоренфелл и набрался решимости идти дальше, оставляя это испытание в руках матери, пусть и всем сердцем желал ей помочь.

Спустя несколько часов поездок, Зоренфелл в компании Селлины достиг дома. В городе шел дождь — редкое событие для этого города. Однако в дождях парень находил свой особенный шарм, успокоение и идеальный момент для осмысления некоторых вещей. Особенно если сесть на кресло-качалку и глядеть в сумрачные плачущие облака. Только вот по приезду домой его ожидала непредвиденная встреча…

— Мария, что ты здесь делаешь?! — подлетел к ней юноша.

— Зоренфелл? — сонливо ответила она.

— Блин, ну ты даешь… — второпях открывал двери Зоренфелл. — Селлина, подержи, пожалуйста, дверь.