Но здесь на Фортуне? С этим особо не заморачивались.

Всё, что происходит в далеком космосе, остается в далеком космосе, верно?

Начальник станции Эмин держит всех в ежовых рукавицах. Ходят слухи, что он сокращает расходы и откладывает понемногу себе в карман, переводя деньги в секретное налоговое убежище за пределами планеты.

По-видимому, именно поэтому начали выключать свет во время ночного цикла. Ради экономии электроэнергии мы должны ходить по темным коридорам с долбаными фонариками.

Полная задница.

Я достигаю пола и иду по узкой извилистой дорожке, которая проходит мимо высокопродуктивных фруктовых деревьев. В нашей установке жизнеобеспечения растут суперпривитые деревья с Земли, которые плодоносят намного быстрее обычных. Цикл роста яблок от цветка до фрукта составляет одну неделю. Деревьям помогают кислородные фильтры, очищая воздух.

Вот почему здесь всегда пахнет свежестью.

Снаружи, особенно в жилых отсеках, иногда немного воняет. Вот что происходит, когда тысячи людей запихиваются в гигантское, плавающее ржавое ведро.

Поэтому я предпочитаю прятаться в куполе установки, пока кордолианцы нас захватывают. Не говоря уже о том, что я могу съесть яблоки, персики и вишню.

Достигнув маленького поворота тропинки возле главного входа, я замираю.

Кто-то смотрит на меня.

— Ты! — Я глазею на кордолианца. Он сидит на скамейке, которую мы в шутку называем козеткой. — Тебе нельзя здесь находиться!

— Человек. — Недовольство отражается на его лице. На нем забавные солнцезащитные очки. Они выглядят как продолжение его причудливой наноброни. — Всем было приказано вернуться в свои комнаты.

Он встает, хватает пару угрожающих на вид клинков, закрепляя их за спиной, и подходит ко мне.

— Почему ты ослушалась приказа начальника станции?

— Я выполняла очень важное задание.

— Ты пренебрегаешь собственной безопасностью ради работы?

— Видишь там кислородные фильтры? Я их чистила. Чтобы они не взорвались. Моя работа — обеспечивать чистый воздух. Так что извини, если ты расстроился, что я не вернулась в свою комнату, но другие дела важнее. Как, например, убедиться, что все дышат свежим воздухом. — Я сужаю глаза, пытаясь перенять устрашающий вид кордолианца. А он хорош, когда угрожающе приближается. Его серые губы неодобрительно поджаты. Он делает ещё один шаг, и я пячусь, краем глаза присматривая ближайший путь отступления.

Если бы было возможно, я бы забралась обратно в фильтровальную установку. Кордолианец слишком тяжелый, он не заберется туда.

Надеюсь, его нанокостюм не дает ему возможности летать. Это всё усложнит.

Кордолианцы летают?

— Неужели все человеческие женщины так мало заботятся о приличиях? — Он критически осматривает меня сверху вниз, мое отражение мигает в его черных очках.

— Приличиях? — Я сдержала смех. Слово такое старомодное, даже на универсальном языке. Знаю, что выгляжу ужасно с зелеными пятнами на одежде и волосами, превратившимися в птичье гнездо. — Это горнодобывающая станция. Мы здесь работаем. Ты знаешь, как трудно не сломать ноготь, пока чистишь засохший фитогель? Вот почему я всегда их подстригаю — Я шевелю пальцами в перчатках. — Не знаю, что вы, ребята, ожидаете от дам своего вида, но на дворе двадцать четвертый век. Я не собираюсь никого впечатлять.

— Хм.

— Как бы то ни было, мистер, эм, как мне к вам обращаться?

— Ты можешь звать меня генерал.

— Тогда генерал. — Получается, мы не перешли на «ты». Или даже на фамилии. Просто «генерал». — Вы, ребята, претендуете на Фортуна-Тау? Теперь мы под кордолианской юрисдикцией? Всё из-за этого?

Он склоняет голову, выражение его лица невозможно прочитать. На него падает луч света, делая его серебристо-серую кожу блестящей. Его волосы светлее, чем кожа, почти белые. Все солдаты во вселенной, похоже, подчиняются одному уставу, потому что его волосы коротко подстрижены.

Его заостренные уши дергаются так быстро, что я уже снова хочу увидеть это движение.

Что вообще это значит? Признак того, что кордолианец зол?

— Вы бы беспокоились, — тихо спросил он, — если бы это было так?

— Разумеется, беспокоились, — отвечаю я, не задумываясь. — Я не хочу, чтобы меня отправили в качестве домашней прислуги какого-то инопланетянина на далекую планету.

— Хм, — Он снова смотрит на меня, такой молчаливый и серьезный.

— А ты не особо разговорчив.

Он гневно молчит. Я словно со стенкой разговариваю. Вместо этого он поднимает свой взгляд к рядам кислородных фильтров, прикрепленных к куполообразному потолку. И меняет тему разговора.

— Эти устройства. Ты говоришь, что они нужны, для того чтобы воздух был свежий? И они требуют постоянного технического обслуживания?

— Да и да. Я только что закончила с этим блоком. И собираюсь на шоколадный перерыв. Затем снова вернусь к работе.

— Что такое «шоколад»?

— Генерал, — ахаю я в притворном ужасе. — Вы не жили по-настоящему, если не ели шоколад. Хотите попробовать?