Её тонкие руки прикрепляют провода и мониторы на мои руки и торс, и она поднимает маленький голографический экран. На дисплее мерцают числа и диаграммы. Для меня это непонятные медицинские данные. Я в них не разбираюсь.

Зайара хмурится.

— Что происходит? — Я с нетерпением изучаю её реакцию. Но Зайара молчит. Будь мы на поле битвы или попадем в метеоритный дождь, ничто не удивит эту женщину.

Именно поэтому её выбрали в качестве медика пресловутого Первого дивизиона.

Она протягивает руку и нажимает чувствительную точку на моем виске, чуть выше линии роста волос. Я вздрагиваю. Мне неожиданно становится больно.

— Ваши рога регенерируют, — сухо говорит она. Зайара достает фонарик из-за пояса и светит в мои глаза. Я снова вздрагиваю.

— Предупреждай в следующий раз, — рычу я. Я всегда был чувствителен к свету. Вот почему я так хорошо вижу в темноте.

Зайара критически осматривает меня.

— Вы более светочувствительны, чем обычно. Добавьте к этому быструю регенерацию, раздражительность и головные боли. — Она начинает отцеплять меня от аппаратуры с задумчивым выражением лица. Я теряю терпение.

— Выкладывай, док.

— Вам нужна пара.

— Что?

Зайара пожимает плечами.

— Брачная лихорадка. Такое случается с некоторыми из наших мужчин. Уровень гормонов повышается, возбуждение возрастает, и вы находитесь в состоянии постоянной раздражительности.

— И что случится, если я не спарюсь?

— Симптомы станут более серьезными. Головные боли будут усиливаться, и вы превратитесь в сварливого ублюдка, извините за выражение, сэр. Это хорошо для боевых ситуаций, потому что любое высвобождение агрессии ослабит эффект. Но плохо, скажем, для долгой поездки домой при постоянном нахождении на корабле.

— Нет никаких шансов на это, — слишком быстро произношу я. — Есть другой способ вылечиться?

— Это не болезнь, генерал. Это природа. Заметьте, это случается не со всеми самцами нашего вида. А с более, ах, доминирующими.

— Вы можете дать мне лекарство, которое заставит пройти лихорадку?

— Обычно я могу вколоть низкую дозу успокоительного. Это уменьшит симптомы, но не избавит от них. А в вашем случае успокоительное не поможет. Так что единственное решение — найти пару.

— Твою мать. — Я спрыгиваю со смотрового кресла, возвращая на место свою броню. Наниты бегают по моему телу, образуя непроницаемый экзоскелет. Броня является продолжением моей воли, формируется за счет отдачи мысленных команд, чему нужно учиться годами.

И что я должен делать, застряв на другом конце девяти галактик, далеко от родной планеты, а медик советует мне найти пару?

Следовать примеру Райкала и взять человека?

И что мне делать, когда вернусь на Китию? Я всегда думал, что большинство кордолианских женщин чувствительные, избалованные, за исключением присутствующей. Они не подходят для закаленного в боях солдата. Но вот что происходит, когда их так мало. Мы их опекаем.

И отправляемся к другой планете, чтобы сражаться с расами, которые угрожают нашему выживанию.

Зайара странно на меня смотрит. Как будто обеспокоена. Я поднимаюсь и на выходе подбираю свое оружие, когда тупая боль снова пульсирует в голове.

— Если кто-нибудь спросит, я охочусь на ксарджеков.

Чувствую внезапное желание кого-нибудь убить. Я возвращаюсь к куполу с растениями. Где одна сумасшедшая женщина взбирается под самый свод, не заботясь о своей безопасности.

Все мои солдаты на охоте, а я обещал ей охрану.

Не знаю, почему чувствую необходимость её охранять. Если она хочет ослушаться приказа и погибнуть, то это не моя проблема.

Но было что-то странно благородное в её настойчивости выполнить свой долг даже перед лицом опасности. Было что-то неотразимое в том, как она карабкалась по лестнице вверх, не боясь головокружительных высот.

Без страха.

Как по-кордолиански.

И в куполе с растениями я кое-что понял. Пьянящий запах, который уловил в коридоре, исходил не от растений и деревьев, а от женщины.

Под грязью и бесформенной одеждой человек странно привлекательна. Некоторые кордолианцы могут счесть её уродливой. Она не похожа на статную кордолианскую красавицу, но в ней есть что-то бесспорно женственное. У нее тонкие черты лица и бледная, безупречная кожа. Её глаза меняют цвет от сияющего коричневого до зеленого в зависимости от угла света.

И её запах, кажется, уменьшает мою головную боль.

Было бы обидно, если бы ксарджеки убили такое экзотическое, упрямое существо.

Полагаю, охранник — я. У меня есть свои эгоистичные причины. Я хочу увидеть её и узнать, является ли произведенный ею эффект моим воображением.

Вожделеть человека, низший вид? Невозможно.

Так почему меня тянет обратно в сад?

Пытаюсь объяснить себе логически. Ксарджеки любят влажные, заросшие среды обитания, что делает установку жизнеобеспечения идеальной средой для роста и размножения личинок.