– Да уж, правда, не очень приятная история. Что все-таки с ней стало?

– Было проведено несколько экспертиз, в результате которых, врачи заключили, что она абсолютно неадекватна, поэтому ее заключили в психлечебницу для преступников.

– Вы, кажется, пришли сюда по делу, а я вас отвлекаю дурацкими вопросами, извините меня.– Сказала Мирра, увидев лицо Асмер, побледневшее во время рассказа.

– Не зачем извинятся, мне приятно с вами разговаривать – улыбнулся Асмер, хотя улыбка далась ему очень тяжело.

– Рада это слышать, но все же. Что вас сюда привело? – спросила Мирра, обращаясь к нему своими большими зелеными глазами, а Асмер словно онемел. Обычно, он бы сообщил такую новость, не колеблясь, но сейчас это было ему не по силам.

– Вчера в девять часов утра было найдено… тело Арнеа Кристенсона, по всей видимости, его убили – с трудом сказал Асмер.

– О ужас, не..не может быть, я же видела его совсем не давно. Как же так? А что с Гретой и девочками? Они в порядке? – у Мирры выступили слезы, казалось, она вот-вот заплачет.

– К сожалению, мы не знаем этого. Нам неизвестно их местоположение. Мирра?

Девушка больше не могла сдерживать слезы, и оны хлынули, словно два маленьких водопада. Она закрыла лицо руками.

Асмер растерялся. Он не очень-то умел утешать, так что первые несколько секунд просто сидел и смотрел. Затем все же решил что-то сделать. Асмер подошел к плачущей девушке, сел на подлокотник кресла и неуклюже обнял ее. Мирра же, почувствовав объятия, обняла Асмера за талию и уткнулась лицом ему в бок.

– Мирра, послушайте. Мне очень нужна ваша помощь. Я понимаю, это очень тяжело, но вы просто обязаны взять себя в руки, чтобы мы смогли найти убийцу, а также определить местоположение Греты и ее дочерей. Сейчас вы и только вы можете помочь мне в этом деле.

Всхлипывания постепенно утихли. Мирра отпустила Асмера, подняла на него красные и опухшие от слез глаза и коротко кивнула. Тогда Асмер встал и сел обратно на свое место.

– Знаете, у нас в церкви считается преступлением рассказывать что-то касающееся ее чужакам. Haer orit qbadius – легкой усмешкой сказала Мирра.

– Что это значит? – спросил Асмер.

– Дословно, «Не касается грязных червей » – ответила она. – Довольно грубое выражение, как я считаю.

– Бывают и погрубее, например « Сраные, гребаные ублюдки святоши».

– Действительно погрубее – на лице Мирры выступила улыбка. – Кому принадлежит эта фраза?

– Комиссару нашей полиции, но будьте уверены, это еще далеко не самое его «красноречивое выражении» – сказал Асмер.

– Охотно верю. Но теперь серьезно. Асмер, вы должны пообещать, что никому не расскажите, что я вам помогала, а иначе у меня могут быть большие проблемы. Даже похуже лишения работы. – Голос Мирры стал тише и серьезнее.

– Я вам обещаю, что никто не узнает, что вы как-то в этом участвовали. Но скажите, если все так опасно, то почему вы помогаете?

– Ну, во-первых, я не очень-то, так скажем, ярая последовательница культа крови, а, во-вторых, это касается моих друзей. Кто-то причинил им зло, и я не хочу оставить это просто так.

Последние слова Греты были сказаны ею довольно яростно. Казалось, эта ярость придает ей сил – слезы уже не стояли в глазах, а бледные щеки покрылись румянцем.

– Так что вас все-таки интересует? – продолжала она.

– Для начала. Не замечали ли вы странностей в поведении Греты или Арнеа? – спросил Асмер.

– Замечала, и даже несколько. В основном в поведении Арнеа. – Ответила Мирра.

– И в чем они заключались?

– Расскажу все по порядку.

Мы с Арнеа не были очень близки, но, встречая друг друга в церкви Крови, обычно всегда разговаривали. Арнеа не очень… был не очень разговорчивым и довольно задумчивым, но для меня находил в себе желание поболтать. Кроме того, хоть его и уважали у нас в церкви, но друзей у Арнеа не было.

Но дело в том, что примерно последние недели две, он был сам не свой. Казалось, его что-то очень сильно тревожит и что-то даже пугает. Он и ходил какой-то весь нервный. Со мной не то, что не разговаривал, вообще даже не здоровался, как будто вовсе не замечал меня. Я думаю, вряд ли кто-то, кроме меня это видел, но меня это очень тревожило. Конечно, я все это объясняла тем, что близится кровослужение и у него очень много забот, как и в принципе у всех нас, но как по мне это было очень слабым оправданием.