В этот день вызовов не было, и я приносила ангелу еще обед и ужин. Изменений в его состоянии не заметила, но он по-прежнему во время еды не сводил с меня взгляд. Вновь шептала ему подбадривающие слова, до конца не уверенная, что мужчина меня слышит и понимает.

Нейтан бросал на меня косые взгляды, уже зная о моей новой обязанности, но обсудить это желания не проявил. Не больно и надо, хотя и благодарна ему за беспокойство о судьбе ангела.

Дома я, конечно же, рассказала парням о произошедшем. Заодно упомянула и о возникшей вдруг эмпатии в день, когда только обнаружили «невидимку», и увеличившейся мощности моих заклинаний.

Ребята немного обиделись, что сразу не сказала и молчала все выходные, но быстро оттаяли, обеспокоившись этими странностями. Никто из них о подобном не слышал. Дилан пообещал поискать в книгах упоминания чего-нибудь похожего. Но все они сходились во мнении, что мне не мешало бы посетить целителя и пройти дополнительное обследование.

Только что оно даст? Я и так чувствовала, что мой резерв значительно увеличился. Судя по неоднозначным намекам Райзека, он чего-то подобного от меня и ожидал, и я не была уверена, что штатный целитель сможет ответить на мои вопросы. И привлекать внимание к себе я по-прежнему не хотела. Достаточно того, что Нейтан не докучал вопросами о том, как я вообще увидела тщательно спрятанную магией дверь.

Я предполагала, что иллюзию ставил сам ангел, очень уж необычная магия, которую воспринимала «на ощупь». И это еще раз подтверждало мои догадки, что между мной и ангелом существует какая-то связь. Вряд ли кто сумеет мне объяснить, что же все это значит. Вернее, такой имеется. Даже двое. Первый, собственно, сам ангел, но он не в том состоянии, чтоб вводить меня в курс дела. Второй — Райзек, наверняка знавший ответы на все вопросы, но с которым я не горела желанием когда-либо еще встречаться. Оставалась только надежда, что ангел скоро придет в норму.

Следующие два дня прошли почти так же. Разве что найденыш поворачивался, когда входила в камеру я, но совершенно игнорировал остальных.

А утром третьего дня, когда уже заканчивала его кормить, он вдруг схватил меня за запястье. При желании я с легкостью могла бы вырвать руку — крепкой его хватку не назовешь — но что-то заставило меня замереть.

Несколько долгих мгновений он с отчаянием всматривался в мои глаза, словно надеялся увидеть в них ответы на только ему известные вопросы, но, видимо не найдя их, медленно разжал пальцы.

— Зачем? — тихо прошелестел его вопрос.

В это короткое слово он вложил бездну смысла. Откуда-то я знала, что этот вопрос имел более глубокое, даже глобальное значение. Возможно, на краткий миг вновь сработала моя «выборочная эмпатия», зацепив край эмоций ангела. От моего ответа сейчас многое зависело. Ладони вспотели, губы пересохли, но я постаралась ответить, как можно увереннее.

— Если ты не придешь в себя в ближайшее время, тебя признают полностью недееспособным и проведут полное сканирование памяти. Это может окончательно повредить твою психику… — и уже договаривая фразу, поняла, что совершила ошибку, нашла не те слова.

В глазах ангела мелькнуло острое разочарование, почти сразу сменившееся полным безразличием. Он вновь ушел в себя, перестав реагировать на что-либо, но я не желала с этим мириться, ведь было видно, он не до конца сломлен, а значит, до него можно и нужно достучаться!

Отставив тарелку в сторону, я неожиданно разозлилась и заговорила быстро и громко:

— Не отворачивайся от меня! Ты готов сдаться? Вот так просто?! Позволить мрази, что сделала это с тобой, спокойно жить и калечить кого-то еще? А ты знаешь, что полное сканирование убьет тебя? Ты готов отдать свою жизнь, даже не попытавшись за нее побороться?! — я не пытаясь смягчить слова и тон.

В следующую секунду меня обдало острым чувством опасности. Ангел подобрался, сразу заставив вспомнить, что передо мной находится тот самый «невидимка» — машина для убийств. Я почти ощущала волны дикой необузданной ярости и ненависти, исходившие от него, едва не захлебывалась в этих эмоциях, от них перехватывало дыхание. Интуитивно чувствовала, что ангел в любой момент может на меня броситься, но пыталась не выдать своего страха и изо всех сил старалась усмирить рефлексы, требовавшие активировать любое из доступных мне боевых заклинаний.

Не знаю, сколько это длилось, но в какой-то миг все прекратилось, ярость сменилась всепоглощающей тоской. Я закашлялась, незаметно вытирая вспотевшие ладони.

— Я уже мертв, — глухо сказал ангел с бессильной злобой в голосе.

После чего его плечи безвольно опустились, и он сгорбился на своем топчане, отвернувшись от меня.

Час от часу не легче! Я покосилась на недоеденную кашу. По-хорошему, стоило бы докормить мужчину. Но после пережитого больше всего мне хотелось позорно бросить все и сбежать отсюда подальше, сердце до сих пор колотилось от страха, как бешеное.