— Почему она не приходит в себя?

— Потому что я приложил ее от души, — буркнул Мир. — Будет лежать смирная столько, сколько нужно..

— А она не того… не помрёт? — Ада задумчиво сколупнула грязевую брызгу налипшую на штанину. — Это было бы нехорошо…

— Конечно, нехорошо, — перебил её Макс. — В моей квартире-то.

— …без допроса, — невозмутимо закончила свою мысль красна девица.

Моё окружение — самое доброе в мире.

— Она не того, — пообещал Мир. — Ей по всем её энергетическим каналам прилетело, или как там оно у ведьм называется. Сама из бессознательного состояния выйти не сможет.

— И это плавно подводит нас к вопросу: что ты такое?

От вкрадчивого вопроса любимого начальства у меня, если честно, по спине побежали мурашки. А Мирославу — хоть бы хны. Только усмехнулся.

Введение Елистратова в курс дела прошло еще короче, чем со мной, и даже раздеваться Азору не пришлось.

Только услышав слово “альтер” Макс фыркнул:

— А! Ты из этих… Приперлись нелюди заморские на землю русскую!

— Не начинай, а?! — скривился Мир, словно откусил разом половину лимона.

А я не утерпела влезть с вопросом (да в этот раз не очень-то и старалась утрепеть, очень уж опешила):

— Макс, а ты что, сторонник национальной идеи? — потому что вот в чем-в чем, а в шовинизме и расизме и Максим Михайлович Елистратов до сих пор замечен не был.

Вот в других каких грехах — запросто, а в этом — нет.

— Да мне побоку, — абсолютно спокойно и без следа недавнего пафоса признался Макс. — Просто этих, расписных принято так шпынять. Они обижаются.

Дурдом.

— Обижаются — или у них принято обижаться? — осторожно уточнила я на всякий случай, и оба мерзавца фыркнули совершенно синхронно.

Нет, не понять мне, темной, этих традиций!

Явление Бронислава народу ознаменовалось переговорами: Бронислав позвонил Миру, Макс позвонил консьержу, и блестящего главу службы безопасности Азоринвеста допустили в святая святых.

Впущенный в квартиру лично Максом, он поздоровался, бодро проскакал по процедуре представления-знакомства и заинтересованно присел перед лежащей на диване девочкой.

— Так-с, что тут у нас произошло?.. — мурлыкнул он, тщательно осматривая нашу добычу и чуть ли не обнюхивая её.

Интересно, есть ли у альтеров преимущества пред людьми в обонянии?

Макс с Миром переглянулись, обменялись какой-то сугубо мужской информацией, и объяснения взял на себя Мирослав.

— Эта барышня — и есть та “тётка”, которая вчера пыталась увести Стаса, Ярика и Ольгу в неизвестном направлении. Сегодня она переориентировалась и решила что по одной крупной цели попасть легче, чем по нескольким мелким. Когда мы вошли в квартиру, она пыталась заставить Максима Михайловича совершить принудительный оборот.

— О как! — неизвестно чему порадовался Бронислав, выудил из кармана складной нож, выщелкнул кусачки, перекусил цепочку на шее у девицы и аккуратно, помогая себе ножом и карандашом, стащил ее, рассмотрел болтающийся там кулон. А потом все так же, не касаясь руками, перенес на журнальный столик. — Весело у вас тут. Живенько. И в кого же господин Елистратов изволит оборачиваться?

Мир поморщился:

— В данном конкретном случае господин Елистратов обернуться не изволил. В принципе, отношения к делу это сейчас не имеет.

Пожалуй, я была с Миром согласна — обсуждать Макса в присутствии Макса… Это себе мог позволить только Бронислав, который, по моим наблюдениям, вообще всё себе позволял.

— Да-да, конечно, — с некоторой иронией согласился Азор-старший.

Не то, чтобы глядя на Макса, можно было вообразить такое уж многообразие версий!

— Я её вырубил энергетическим ударом, — Мир отчитывался сухо, опуская множество несущественных деталей. — Что именно она пыталась сделать — нам не известно.

— Подчинение, — вздохнул Макс. — Она пыталась набросить подчинение.

— Верно, — мурлыкнул Бронислав, разворачивая девушку и осматривая ее руки. — А чтобы подчинить оборотня, одного колдовства мало. Надо продавить его волю, вынудить обернуться и сломить сопротивление зверя. Кстати, Елена Владимировна, — без какого-либо логического перехода заявил альтер, продолжая осматривать ведьму, — прелестные дети, зря вы на них наговаривали Ведут себя чудесно, играют и хлопот не создают.

Мы с Адой обменялись растерянными взглядами. Мелькнула одна на двоих мысль: что-то мы не так все эти годы делали!