Он провел пальцами по красновато коричневым грубым волосам и кивнул.

— Хорошо, мне нужно идти на занятия. В три?

— В три.

9 глава

Бёрд

Я пришла домой около двух тридцати. Я думала, что смогу встретить Эша по пути домой, но его нигде не было видно. Я позвонила Джордану, чтобы рассказать ему об импровизированном визите, но он ушел на весь день, готовиться к шоу, которое будет этим вечером, и был не в восторге. Он попросил меня постараться и перепланировать встречу, но как можно перепланировать встречу с кем-то, с кем ты не можешь войти в контакт? Эш появится на моем пороге, и да будет так.

Как только я прошла через дверь, я вытащила все из пластиковых пакетов, которые просто стояли у двери. Я собрала мольберт и расставила все краски, кисти, пастели на одном из моих складных столиках — ближайшая мебель, что была к обеденному столу.

Около трех я села на свой футон с чашкой горячего чая, ожидая стука в дверь в любую минуту. Настало три часа и прошло. И вот уже три пятнадцать, и три двадцать пять, и я знала, что должна встать, и я была взбешена. Но также я была уставшей от того, что рано встала утром и задремала, закутавшись в плед.

Стук в дверь вырвал меня из сна, и я посмотрела на свой телефон. Три сорок пять. Я подскочила, пытаясь встряхнуть свое оцепенение после дремоты, и подошла к двери. Через глазок я наблюдала, что Эш беспокойно переминается с ноги на ногу.

— Ты опоздал, — сказала я, открывая дверь.

— Прости, мой автобус опоздал. — Этот маленький намек о его жизни заинтриговал меня больше. — Когда тебе будет нужно, чтобы я ушел, просто скажи.

— Шоу не начнется раньше семи часов,— я указала на пространство у окна, которое обустроила для него. — Там все вещи.

Он опустил свою сумку на пол и подошел к мольберту, листая страницы бумаги, что я прикрепила к нему.

— Слишком много всего, Бёрд.

— «Спасибо» будет достаточно.

Он смотрел на принадлежности почти в оцепенении, выглядя напряженным и неуверенным. Он сказал, что потерял свое видение, и я задавалась вопросом, было ли с этим связано какое-либо беспокойство.

— Почему бы тебе не повозиться с этим? Нарисуй или напиши что-нибудь.

— У тебя чистый дом, а искусство — это беспорядок.

— Мне все равно. Я бы не пригласила тебя сюда и не купила все эти вещи, если бы было по-другому.

— Я говорил тебе, что больше не рисую. — Он собирался бороться со мной изо всех сил, и я была готова принять вызов.

— Ну, это неправда. Я видела краску на твоих пальцах.

— Это не считается.

— Потому что это краска из баллончика?

— Просто потому, что это не считается.

— Беспорядок — это просто часть процесса. Разве ты думаешь, что я не спотыкаюсь или не забываю идеально вытягивать пальцы ног? То, что ты сторонишься этого, не делает тебя лучше. А совершая ошибки, ты как раз становишься лучше.

Он вздохнул, взял кисть и провел пальцами по щетине.

— Ты можешь включить какую-нибудь музыку?

— Конечно.

— Что-то легкое. Громкая музыка отвлекает.

— Хмм, — сказала я, думая, что включить, когда потянулась к своему телефону.

— Нет. Вот это, — сказал он, указывая кистью в направлении моего проигрывателя.

— Ох, я не думала, что такой молодой парень как ты, оценит это.

Он неодобрительно поднял на меня брови.

— Почему бы тебе не выбрать? — предложила я.

— Ты потанцуешь?

— А?

— Если я собираюсь, как по команде, рисовать, это как раскрыть свою душу. Я хочу, чтобы ты раскрыла мне свою. Это справедливо.

— Так вот как это должно быть? Ты показываешь мне свое, а я тебе свое?

— Я бы сказал наиболее классный вариант.

Этот обмен фразами заставил мое сердце затрепетать. Это было странно интимно, и низкий тон его голоса был почти соблазняющим. Эш был прав. Для меня это было просто мазать краски на холст, но когда он приравнял это к танцам, я поняла всю уязвимость в том, что просила его сделать.

— Хорошо. Хотя ты все еще можешь выбрать музыку.

Он положил кисть и присел на корточки, чтобы рассмотреть мою полку с пластинками.

— У тебя здесь на самом деле коллекция.

— Да. Это моего отца.

— Вы близки?

— Раньше были. А ты со своим?

— Раньше были. Он...? — конечно, он подумал об этом, кто бы расстался со своей коллекцией пластинок, пока не умер?

— Ох, нет... мои родители были очень строгие, по большей части нам не разрешали слушать музыку. Но в одну из ночей, мой отец пришел домой с работы и направился в свое логово, где слушал эти пластинки. Я пришла и села к нему на колени, и мы танцевали. Он ужасно двигался, — сказала я, смеясь, — на мой шестнадцатый день рождения, он восстановил проигрыватель и отдал мне всю свою коллекцию.