Меня начинает колотить так, что зубы стучат. Я щипаю и тру себя, в надежде проснуться. Я не хочу дальше. Я боюсь. Зачем мне вообще это знать? Кит вдруг оборачивается и смотрит прямо мне в глаза. Всего секунду, но этого хватает, чтобы я замерла, и поддавшись окутавшему оцепенению, начала прислушиваться к их разговору.

– Отец, — его голос дрожит от волнения, руки непроизвольно мнут скатерть, — Возьми меня в похо…

— Нет, — тот трезвеет моментально, обрывая сына на полуслове. Глаза сурово сверкают, — И мы это обсуждали уже и вчера, и позавчера, и чертову неделю назад.

— Я уже не ребенок, ты не имеешь права мне запрещать теперь! — Кит пытается говорить ровно, но недавно сломавшийся голос не слушается, прыгая, — Я все равно пойду, ясно?

Князь замирает, устремив тяжелый взгляд на сына. Китен сглатывает, набираясь смелости, чтобы продолжить. Он никогда так не говорил с отцом. Авторитет старшего был незыблем. Киту страшно и непривычно. Он облизывает пересохшие губы.

— Если ты не возьмешь меня на свой корабль, меня примет в команду дядя Вольгот. Я уже договорился. Так что тебе решать только, с кем я пойду.

— Да как ты…Я сейчас при всех тебе всыплю, понял? — князь побагровел от гнева, лазурные сполохи сверкнули в глазах. Кулаки медленно сжались, и металлический кубок погнулся в левой руке.

— Не всыплешь, ты меня теперь только вызвать можешь. На поединок, — пробормотал Кит. Он не хотел ругаться. Просто хотел в поход. С братьями. Они все идут, а он снова остается. Это несправедливо. Он мужчина теперь.

— Я хочу с тобой. Я буду слушаться, клянусь, — Кит положил руку на побелевший кулак, улыбнулся несмело. Умоляюще добавил, — Пожалуйста.

Князь кинул на сына долгий тоскливый взгляд.

— У тебя глаза матери, — вместо ответа пробормотал, нахмурился.

— Я просто хочу, чтобы ты жил. Ты же мое дитя, Китен. Как ты не понимаешь. Ты успеешь еще, рано пока.

— Пожалуйста, пап, — повторил Кит, уже улыбаясь в открытую. Он знал, что победил. Каждый раз, когда отец начинал про его глаза, это был верный предвестник того, что старик выкинет белый флаг.

— Ворон с тобой, — махнул князь, сдаваясь, — Слушаться он будет. Как же. Вот только попробуй начуди, отправлю капусту выращивать лет до сорока, понял? Не терпится ему. Дурной.

Отец все что-то ворчал еще себе под нос, усмехаясь. Но Кит уже не слушал его. Схватил в охапку старика, крепко прижав к себе, уткнулся благодарно в плечо и стремглав понесся к выходу.

— Ты куда помчался? — крикнул сыну Князь вдогонку.

— Как куда? В женский дом конечно, — громко ответил Кит. Так, что половина присутствующих услышала и дружно загоготала, рассыпаясь в пожеланиях удачи новоиспеченному мужчине. Китена это ничуть не смутило, он лишь благодарно кивал направо и налево, и нахально улыбался.

— Ну и отлично, — подхватил отец, — В походе шлюх- то не будет. Может еще и передумаешь идти, а, сынок?

— Это вряд ли, — рассмеялся Кит и скрылся за дверью.

Картинка снова дрожит перед глазами, погружаясь во тьму, и я молюсь всем богам, чтобы не последовать за ним сейчас. Я уже хочу проснуться, вернуться в реальность. Не желаю видеть взрослого Кита, наблюдать за тем, что я потом никогда не забуду. Он просто проживает свою жизнь. Так, как у него выходит. И ничего мне сейчас не должен. Ему не за что оправдываться. Я бы ни за что не показала ему свою. Зачем ему знать, как я встретилась с Рудом к примеру? Что мы говорили друг другу? Это просто прошлое и оно не имеет значения сейчас для меня.

Неожиданная мысль ледяной иглой пронзает внутренности. А вдруг он тоже видит? Нужно проснуться, проснуться немедленно, и его разбудить! И спросить, что это такое, черт возьми!

Меня окутывает тьма и пустота. Я просто вишу в пространстве, пытаясь определить хотя бы собственное тело. Существую ли я? Когда не за что ухватиться ни взглядом, ни сознанием, это перестаешь понимать. Реальна ли ты, если реальности нет. Нет ни звуков, ни образов, ни запахов. Я пытаюсь двигаться, но не понимаю, получается или нет. Ужас. Я умерла наверно. И этот ужас, страх смерти сковывает меня безраздельно. Я жмурюсь призрачными веками и открываю глаза.

Я лежу в высокой траве. Небо. Такое голубое. Ни облачка. Но мне оно кажется черным. Солнце в зените слепит нещадно, от долгого взгляда на него перед глазами плывут кровавые круги. Железный привкус на губах. Смердит невыносимо.

Мы просто мясо. Все тлен. Жизнь хрупка и бессмысленна. И глупо, неожиданно кончается. Всегда. Смерть всегда нелепа. И уйти красиво невозможно. Тебя вырвет, ты обмочишься, расплачешься и позовешь мать. Даже если у тебя уже внуки. И вороны выклюют твои глаза.

Я вдруг осознаю, что это не мои мысли. Медленно поворачиваю голову и вижу Кита. Он весь в крови и пахнет от него ужасно, чем-то кислым. Следы крошек на подбородке он вытирается рукавом. Его рвало только что. Китен лежит в траве, раскинув руки и ноги, и смотрит прямо на солнце, даже не моргая. Его глаза слезятся от нестерпимого света, но это помогает отвлечься от мыслей о только что пережитом.