На панели конструкции, среди сигнальных маячков, выдвинулся двухметровый стержень – завершающая часть конструкции ПЛ-сканера, уже в который раз усовершенствованная после прошлых аварий. Один маячок на панели загорелся зеленым, сканер заработал, и тут же снизу конструкции выскочила приманка – небольшой просверленный насквозь отработанный аккумулятор, прикрепленный за отверстие трехметровым проводом. До чуть дрожащего контура оставалось меньше полуметра, когда Никола Иванович потянул аккумулятор назад – и тут же аномалия незаметным, почти невидимым для глаз, движением дернулась за добычей. Человек выиграл – расстояние увеличилось до метра, и контур кляксы замер в пространстве, подрагивая и чуть изменяя форму.

– Чуть не сожрал, – старик вытер пот, бросив мимолетный взгляд на соседний экран. – Дочка?

– Пишу, Никола Иваныч. Полтора процента предполагаемо возможного.

Приманка снова пошла вперед. На этот раз старик еле успел отреагировать на стремительный бросок кляксы, остановившейся в полуметре от круглого навершия ПЛ-сканера. Приманку удалось сохранить, но клякса развернулась и прилепилась к выступающему краю астероида, сразу исчезнувшего, как будто его срезало.

– Захватывает, у нас полминуты, потом процесс необратим, – Никола Иванович по привычке разговаривал сам с собой, пытаясь одновременно сдвинуть астероид в сторону и регулировать расстояние от сканера до невидимой кляксы, опасаясь потерять устройство. – Сколько, дочка?

– Семнадцать процентов возможного. Нет энергии больше. Я даю всю.

Никола Иванович бросил мимолетный взгляд на второй экран, где вдалеке, чуть видимый на фоне космоса, висел в пространстве переливающийся зелено-оранжевым огромный эллипсоид ливита. Сжав зубы, расслабил напряженные пальцы, давая им повышенную чувствительность, и снова послал приманку вперед.

– Пишу. Сорок четыре процента. Через секунду: шестьдесят семь. – Старик еще сильнее сжал зубы. – Девяносто четыре. Сейчас бросится, Никола Иваныч, очень тонко.

– Пиши и....

Между джойстиками на панели управления загорелся зеленый сигнал, и тут же клякса дернулась, поглощая штатив ПЛ-сканера вместе с приманкой-аккумулятором. Запищал аварийный зуммер – аномалия поглощала не только астероид, но уже добралась и до незатейливой конструкции. Никола Иванович, задействовав маневровые на полную, рывками выводил объеденный астероид назад, вычерчивая в пространстве замысловатую спираль. Клякса, дрожа тонким контуром, не отставала, не желая бросить добычу. Когда в глазах уже темнело от напряжения, а руки окончательно отказали старику, раздался на этот раз мелодичный звон колокольчика, сообщая о повреждениях в свободно дрейфующей конструкции на остатках астероида.

– Дочка?

– Получилось, Никола Иваныч. Сто процентов. Я уже обрабатываю доступные данные. Нужно долететь.

– Долетим, дочка. Теперь долетим, – старик тронул поясной медблок, тот защелкал, передавая данные на браслет и впрыскивая нормализующие инъекции. – Сейчас только отдохну немного.

Через полтора часа рубка в очередной раз превратилась в аналитический центр – теперь с реальной надеждой на изменения. Корабельный квантоум работал почти на пределе, производя сложнейшие расчеты. Никола Иванович, обложившись информационными накопителями, съемными блоками памяти и рукописными листами, «дочка», привлекая для расчетов и анализа все ресурсы ливита в системе, и даже кот, наблюдая за происходящем на экранах и хитро щурясь, – все вносили свою посильную лепту в происходящее. Фогги, искря пепельным туманом, висели невдалеке от кокона, отдав всю имеющуюся информацию своей планеты. Наконец, Никола Иванович, введя в квантоум расчеты и дождавшись подтверждения, активировал программу и не дыша прочитал появившийся на экране алгоритм. Не веря, перезапустил процесс и, прочитав еще раз, поднял голову, посмотрел на насторожившегося кота.

– Дочка, – пауза в тишине рубки была естественной. – По-моему, нам удалось.

– Я уже поняла, Никола Иванович. Это хорошо.

– Ну, шибко радоваться не станем, лучше продолжим работу. Давай на экран расположение аномалий с доступными характеристиками. И сообщи фогги, пусть готовят охотников, будем играть в «найди то, не знаю где», – старик, наконец-то расслабленно выдохнув, свободно и радостно рассмеялся.

* * *

По широким, уходящим вдаль на километры, плавно меняющим форму, рельеф внутреннего покрытия и диаметр, скорее, просто ширину и высоту, бродил, казалось, бесцельно, человек в сером орбитальном скафандре высшей степени защиты. Ни низкая гравитация – при желании, можно было совершать десятиметровые прыжки, ни тяжелый с виду ранец «орлана» за плечами, ни обстановка вокруг, даже отдаленно не напоминающая земные пещеры, не давили бы так на человека, как тяжелые раздумья. Так случилось, что после брифинга, организованного по закрытым каналам связи с Землей, где присутствовали представители руководства трех анклавов, директората Союза Корпораций и министерств космонавтики – всего с научниками и аналитиками около сорока человек, повод для раздумий добавился сразу – как будто не хватило предыдущего.

Прилетевший от станции-университета ПКЦ-119 вчера утром корабль доставил не только людей с покореженной аномалиями станции, но и бесценную информацию. Контейнер с Ливитом – импровизированный информационный накопитель – доставили сразу сюда, на высокую орбиту, где плавно перемещался Центр Связи, как его называли все, совершая полутора недельный полный оборот вокруг планеты. Три сменяемых сотрудника Центра, эллипсоидного ливитного образования, работали не покладая рук, почти без сна и отдыха, кроме предписанного необходимостью. И только Николай вынужденно отвлекся на брифинг, благо покидать Центр не пришлось – инфопоток, усиленный возможностями Ливита, работал отлично и с высокой орбиты. Ситуация, обсуждаемая на брифинге, заслуживала пристального внимания, но Николай, присутствующий как аналитик и ливитер, не ожидал поступления новой информации от собравшихся, – наоборот, от него ждали разъяснений произошедшего. Доклад Николая занял не более трех минут и еще двадцать он пытался отвечать на вопросы присутствовавших, применив данное ему как ливитеру и единственному оператору Центра связи Ливита право не делиться всей полученной информацией ни с кем из людей. Право было дано на отдельной сессии Совбеза Организации Объединенных Анклавов полтора года назад после преобразования ливита в эллипсоид, кружащий на высокой орбите вокруг Земли – похожий Центр связи обнаружили во время прошлой экспедиции к Юпитеру, и с тех пор соблюдалось неукоснительно, несмотря на многочисленные попытки некоторых корпораций Союза получить доступ ко всей информации. Николай был космополитом – он принадлежал ко всему человечеству, не разделенному на анклавы и сообщества. Его заботы о планете, возможности контакта с Ливитом и получение информации из Единого Информационного поля Вселенной были признаны всеми, и его право на тайну уважалось большинством людей. Как считалось, ничего не скрывать Николай обязан был только на особой сессии Совбеза ООА, посвященной безопасности планеты и санкционированной руководствами всех анклавов без исключения.

Два других сотрудника, находящихся в человеческом сегменте встроенного научного комплекса Центра – от дружественного анклава Поднебесный и Союза Корпораций тоже были космополитами и, что важно, близкими друзьями, но и с ними Николай не мог поделиться полученной информацией. Для других людей, пусть и кибер-ливитеров, могущих общаться с Ливитом, Единое инфополе Вселенной было закрыто, и обсудить ситуацию можно было только со старым другом – разумной, неорганической сущностью Ливит. Сейчас же даже Николай пока не решался на обсуждение, стремясь как-то уложить в голове, переварить узнанное, и одиноко бродил по пустым, покрытым нереальными рисунками и изгибами, ужасным и добрым одновременно, энергетическим каналам внеземного Центра Связи.