…«Телефон! Как же я мог забыть!».

Невзирая на боль, резкими и судорожными движениями я стал быстро ощупывать карманы. Задние, передние, нагрудные… Но тщетно. Ручка, деньги, расчёска… Всё что угодно, только не телефон. Осталось лишь причесаться, растянуть в «чииз» губы и сделать прощальную «себяшку» – предсмертное пейзажное селфи (должен же я хоть напоследок выглядеть подобающе!).

Не прошло и минуты, как он отозвался еле слышными «подмосковными вечерами». На сей раз, моя любимая мелодия звучала издевающе.

«Наверняка, с поздравлениями… Неужто нельзя подёргать именинника за уши? Найти и просто подёргать! Всего-то. Кому нужны эти бездушные гратуляции?..», – именно в такие минуты и начинаешь понимать истинную ценность живого человеческого общения (!).

Ещё час назад я стремительно убегал от цивилизации в лоно тишины и покоя. Сейчас же, в ней смертельно нуждался.

По правде сказать, вариантов не было. Была лишь слабая надежда… что начнут искать. Причём, не мешкая и именно здесь.

«А не много ли я хочу: три нереальных слагаемых, да ещё и свести воедино, когда ставка – жизнь? Это покруче любого джекпота будет! Да даже если и так, всё равно ведь не Сочи. Солнце зайдёт, будет за тридцать. По-любому не выжить. Да и капкан, уж точно не на тропе „косого“. Кто ж откажется от дармового ужина?».

В абсолютной тишине я хорошо слышал свой сотовый. «Вечера», словно на бис, звучали не умолкая…

«Как хорошо, что у меня столько друзей! Вот только где они все?!».

К сожалению, солнце, как и время, неумолимо. Оно медленно катилось по кромке горизонта, предупреждая о своём скором закате. А вместе с ним закатывалась и моя жизнь.

Жаль было так уходить.

Бороться? Но как? Из подручных средств, лишь старая немецкая камера…

При более внимательном осмотре ловушки у меня возникли сомнения в её безупречности. Во-первых, даже для меня, полного профана в охотничьем ремесле, механизм железяки показался довольно бесхитростным: две дуги да пружина в виде продолговатой пластины. Во-вторых, местами она была изрядно побита ржавчиной, что свидетельствовало о её далеко не первой зимовке. Отсюда вывод: никого ловить она уже не собиралась и крови не жаждала, а я в её старой пасти оказался исключительно по недоразумению. Своеобразный форс-мажор, так сказать.

Если следовать логике, то в основу моего вызволения непременно должен лечь тот же порядок действий, только наоборот. Иными словами необходимо будет вновь наступить на пластину, заставив дуги вернуться в исходное положение.

Легко сказать! Ведь как минимум, потребуется подняться, а с перебитой ногой сделать это совсем не просто.

Я хорошо чувствовал, как иссякал отведённый мне лимит времени. Да и мороз наседал, беззастенчиво проявляя свою отмороженную сущность.

Попытка встать ни к чему не привела, разве что по телу пробежал очередной болевой импульс… Как итог: внутренняя опустошённость и полное разочарование от собственного бессилия. Смерть теперь не казалась такой уж отдалённой абстракцией.

«Все там будем… Так, кажется? А вопрос, „когда?“, – с точки зрения вечности и не важен».

Невольно вспомнилась нашумевшая «Жизнь после смерти» с описаниями околосмертных переживаний. Тоннель, свет, черта… По мне, так всё это чушь полная. Хотя… Помрём, увидим. Ждать осталось недолго.

Минутная расслабленность чуть было не сыграла злую шутку… И лишь чей-то отдалённый голос помог вернуться в окружающую действительность: «Что… всё, сдался? А как же близкие, друзья… кошка Муська, гупёшки в аквариуме на подоконнике?..».

«Ну, уж нет! К чертям тоннели! Давай-ка, фрау, вылезай, пора за работу!..».

Вынув из футляра камеру, я что есть силы принялся колотить ею замёрзшую пружину…

Даже плотно сжатые губы и те ощущали характерный слёзный привкус. Казалось, что бил я не по капкану, а по собственной ноге. Что уж говорить о камере… Руки в тонких матерчатых перчатках, – и те в кровь.

То ли насытилась она за свою хищную бытность, то ли «Лейкины» хуки аппетит перебили, а может и от собственной старости, но ловушка поддалась и лопнувшая пластина освободила, наконец, сжатые ею дуги. Те же, в свою очередь, стали неуправляемы и без особых усилий позволили развести себя в разные стороны…

Вот и солнце зашло.

Его последний луч, не желая покидать облюбованное место, долго сопротивлялся. Но время вышло, и он вынужденно подчинившись, забрал с собой и все разбросанные по снегу рисунки.

Я молча сидел и не верил своему чудесному вызволению.

Моя «немка» не только по форме, но и по духу оказалась далеко не «мыльницей» и в экстремальной ситуации проявила себя вполне достойно.

И кто бы подумал, что её финальным аккордом станет спасение своего старого друга.