— А-а-а! — взвизгнула я.

— Да что ж это такое! — пробасил Васек следом.

Одним изящным движением ноги, взбешенный и сильно нетрезвый Луганский, выдав Рею и Жучке по волшебному пенделю под одно место, послал их вниз по лестнице.

— Вась! — в ужасе позвала я, узрев на горизонте хозяина собак.

Но он не никак не отреагировал. Схватил за шкирку дворнягу, что до этого с остервенением жевала ремешок моей обуви и хорошенько встряхнув, послал ее в недолгий, но зрелищный полет вслед за собратьями. И что вы думаете? Эта бестия, едва приземлившись о жесткий бетон, вскочила на лапы и принялась, возмущенно тявкать.

И тут на весь подъезд, перекрывая надрывный лай собак, с повышенным на несколько октав голосом взвизгнул Валерий Иванович он же сосед:

— Ты что урод творишь?!!!

Ой, мамочки! Что сейчас будет…

Очень медленно Луганский повернул голову в сторону приосанившегося соседа и окинул его таким взглядом, что даже у меня поджилки затряслись. Валерий Иванович, конечно, тот еще экземпляр, но совсем дураком не был. Сопоставив комплекцию Васька со своей, как-то сразу сжался, сгорбился, и рука его потянулась, что бы стащить с головы моложавую кепку, под которой блестела плешь и седина. Затем быстренько глянул в сторону лестницы, где с виноватым видом поджали хвосты Рей и Жучка, перевел взгляд на меня в поисках поддержки. Не найдя ее снова посмотрел на моего директора и судорожно сглотнул.

— Твои? — рыкнул Луганский, кивком головы указав на собак.

Валерий Иванович испугано икнул и поспешно выпалил:

— Н-нет. Я тут мимо проходил…

Соврал убедительно, не моргнув и глазом. И Васек ему поверил…. если бы не три поводка в руке собачника и два маленьких пинчера, что жались к его груди, тряся тощенькими ножками. Валерий Иванович проследил за вспыхнувшим яростью взглядом Луганского и побледнел так, что мне на мгновение показалось, будто его удар хватит.

От неминуемой расправы соседа спас скрип старенькой обитой дерматином двери и появление на лестничной площадке еще одного действующего лица.

— Да что вам окаянным не спиться посреди ночи?! Ироды проклятые. Пузырек пустырника извела и все насмарку!

Все головы, включая собачьи, повернулись в сторону двери, где показалась гроза всех нарушителей ночного спокойствия баб Клава. Это была высокая и худая, как палка старуха с неизменной клюкой. Ей она, к слову, пользовалась не из-за того, что ноги плохо ходили, а чтоб тыркать всех неугодных.

— Валерка! Ты что ли?! — бабка прищурилась и, вооружившись клюкой, двинулась на собачника.

Вообще баба Клава была очень хорошей старушкой. Следила за порядком в нашем подъезде, всегда руководила субботниками во дворе. Даже как-то пару раз приглашала меня на чай. Но с Валерием Ивановичем у них отношения не сложились. Наверное, все потому, что баб Клава очень любила кошек. Сейчас все ее питомцы, а их было немало, выглядывали из-за спины хозяйки и плотоядно косились на собак.

— Опять ты со своими псинами? — проскрипела старушка и улыбнулась мне, — Здравствуй Женечка.

Все на что я была способна — это кивнуть ей в ответ. Баб Клава скользнула снисходительным взглядом по Ваську и снова повернулась к Валерию Ивановичу.

— Я тебе, сколько говорила, что б ты мордоворотов своих на поводках выгуливал. А? Житья от них нету!

Пинчеры, почуяв, что пора делать ноги, стали отчаянно вырываться из хозяйского захвата. А кошки, дергая пышными хвостами, следили за их трепыханиями. Сосед честно пытался удержать питомцев, но не смог.

Под слаженное «ох» баб Клавы и Валерия Сергеевича кошки бросились на собак с яростным шипением. Завязалась драка. Причем доберман и овчарка решили позорно дезертировать прямо на поле боя. Не зря я собак терпеть не могу.

Повернулась к Ваську и заметила, что тот стал гораздо сильнее шататься. Похоже, ему резко поплохело. Поэтому, не тратя больше время, схватила мужчину за руку и потащила наверх. Тот послушно поплелся за мной, спотыкаясь на каждом шагу.

Дрожащей рукой от бурлящего в крови, после встречи с собаками, адреналина, нашарила ключи в сумке. Отворив дверь, втолкнула Васька в свою крохотную прихожую. Бросила сумку на полку, скинула босоножки и оценивающе, присмотрелась к Ваську.

— Что стоишь столбом? Разувайся, — приказала я.

Тот вздрогнул и отлепился от стенки, которую до этого подпирал. Молча, боролся с ботинками, которые никак не хотели сниматься и наконец, их победив, как-то горестно вздохнул, снова подперев собой стенку.

— Проходи, — я мягко потянула его за рукав, — У меня конечно не хоромы, но лучше твоего клоповника.

Васек поплелся за мной и послушно упал в предложенное кресло. Нагнулся вперед и уперся локтями в широко расставленные колени, наблюдая, как я достаю из шкафа постель и чистое постельное белье. Пока заправляла одеяло в пододеяльник, спиной чувствовала на себе его прожигающий взгляд. Характер Васьковых мыслей не оставлял сомнений. Он сидел и беспомощно исходил на меня слюной.