Какой садист придумал ночные поезда? Не известно. Но я бы хотел взглянуть в глаза этому человеку. Таких как я, уставших и заспанных встречающих, на перроне Курского вокзала было человек с полста. И все ждали поезд Мин. Воды-Москва. Мужики курили, дамы зевали, прикрывая рты ладонями и тихонько переговариваясь. Периодически нас оглушал визгливый женский голос из динамика, объявлявший прибытие или отправление того или иного состава. И как только живут окрестные жители? Это же, хочешь или нет, во сне все расписание вокзала изучишь. Если сможешь, конечно, заснуть.

Наконец, показался и наш поезд – пожилой тепловоз старых серий. Кряхтя и гремя сцепками, он подошел к перрону. Первой из нужного мне вагона выглянула Вика. Взвизгнула от радости, и проскочив мимо обалдевшей проводницы, которая даже не успела протереть поручни, бросилась мне на шею. От родного запаха мигом закружилась голова, и заполошно застучало сердце. Вика была одета в цветной сарафан и легкую кофточку. На голове – синий платок, который тут же сполз и был сдернут прочь. Под ним обнаружился обычный хвостик, стянутый резинкой.

– Пойдем, поможешь с вещами.

Мы пропустили выходящих из вагона замученных пассажиров, поднялись в тамбур. В Викином купе оказалось несколько сумок, чемодан и пара баулов. Увидев мой изумленный взгляд, подруга затараторила, пытаясь меня успокоить:

– Мама передала консервированные помидоры, огурцы, сало в банке. Дед – целый мешок яблок насушил. Представляешь, в округе у яблонь ветки ломятся – такой урожай. Привезла сушённых грибов немного, вяленых лещей. Бабушка – яблочного варенья наварила, пастилы насушили. И я еще собрала слив, но совсем чуть-чуть, ведь они только начали созревать.

– Короче, голод нам не грозит! – резюмировал я, подхватывая одной рукой Викин чемодан и большую сумку, а другой оба баула.

– Не грозит!

Отказавшись от услуг грузчиков, я хоть и с трудом, но все-таки дотащил домашние воронежскиегостинцы до Волги. Поставил все это «богачество» в обширный багажник и с облегчением выдохнул.

– Ой, а я думала, машина – это временно – Вика разглядывала велюровый салон, потом потрогала руль в черной оплетке. Мы нечаянно соприкоснулись руками, и на лице девушки появился румянец, глаза заблестели. У меня тоже по телу прокатилось возбуждение. Свернув с дороги, я врубил заднюю передачу, заехал в темный, неосвещенный переулок. Лишь вдалеке светили фонари вокзала и подсветка огромного лозунга на крыше многоэтажного дома: «Сделаем Москву образцовым коммунистическим городом!».

Впрочем, коммунистическая судьба столицы меня совсем не волновала. Рука сама легла на колено Вики и поехала вверх, собирая ладонью юбку сарафана.

– Ой, что ты делаешь, Леша?! – Поздно милая, я уже впился жадным поцелуем в девичью шею. – Нельзя тут! Люди же кругом…

– Вик, ну какие люди?! Ночь на дворе.

В переулке и, правда, ни души. Как, впрочем, и на площади трех вокзалов.

Моя рука добралась уже до трусиков Вики, язык коснулся мочки уха. Это явно подействовало на девушку. Она часто задышала и сделала последнюю безуспешную попытку вырваться:

– Леша, стыдно же! Увидят!

– Не увидят, темно! – я уже стягивал одной рукой трусики, мысленно благодарю создателей 21-й Волги за сидение диваном – не надо ничего опускать. Руки Вики тем временем нетерпеливо расстегивали пряжку ремня на моих брюках, а я уже шарил ладонью под бюстгальтером – Вика… как же я соскучился…!

Безо всяких предварительных ласк, я неуклюже протиснулся сверху и вошел в девушку. Та застонала, обхватывая мои бедра ногами, и вдавливая меня в себя, вцепившись тонкими пальцами в ягодицы. Тоже соскучилась, зайка!

Не прошло и нескольких минут, как мы дружно кончили. Громко и чуть не разбив ногой боковое стекло Волги. Гитара тоже едва не пострадала от нашей бурной страсти – хорошо, что она успела завалиться за водительское сиденье. Вот что разлука с людьми творит!

Сплю. …Мне снится удивительно приятный сон – женская рука нежно гладит меня по плечу, потом по груди, затем шаловливые пальчики начинают осторожно спускаться вниз. Какой же прекрасный сон…!

– Леша… Ле-шень-ка, вставай…!

Я сонно мычу что-то нечленораздельное и пытаюсь отмахнуться от попытки вырвать меня из объятий Морфея.

– Леш, ну просыпайся уже! Ты же сам просил тебя разбудить в девять.

Мягкие женские губы начинают выцеловывать дорожку на моей шее, спускаясь от мочки уха до ключицы. Я…? Просил разбудить и прервать этот чудный сон?! Нет, не мог я такого сделать… Или мог…? Вика! Вика же вернулась в Москву. Вспоминаю, чем закончилась наша ночная встреча на вокзале и невольно начинаю улыбаться сквозь сон.