Шрифт:
— Не будет ли дама возражать, если я сниму пиджак? — обратился седой к медалистке.
— Я-то не буду — ответила женщина — А вот как они? — она кивнула в сторону телевизионных камер.
— Не они нам нужны, а мы им — засмеялся мужчина, открыл бутылки, разлил всем лимонада и спросил женщину:
— Вас как зовут?
— Надежда.
— А меня Виктор Степанович.
Представился и я.
— Кто-нибудь знает, почему у нас свободное место?
Мы с Надей пожали плечами.
В этот момент молодой парень, который снимал со столов таблички с номерами, увидев, что открыты бутылки и все пьют лимонад, набросился на нас:
— Вы что, не могли подождать? Всех же предупреждали, ничего не трогать до передачи.
— Меня не предупреждали — ответил Виктор Степанович.
— Нет, предупреждали, — настаивал парень.
— Иди, гуляй! — я сделал морду кирпичом. Поискал взглядом редактора. Элла как раз зашла в студию.
Парень хотел что-то ответить, но передумал и направился с жалобным лицом к редактору.
— Ну сейчас будет скандал — я допил лимонад.
— Не будет — уверенно ответил Виктор Степанович.
Элла подошла к столику, открыла папку, достала лист бумаги, на котором, по-видимому, было помечено, кто такие Надя и седой мужчина, глянула в него, сказала:
— Извините!
И пошла, что-то раздраженно выговаривая парню. Работница с медалью облегченно вздохнула — тоже испугалась скандала. Только Виктор Степанович был абсолютно спокоен. Какой-то он непростой товарищ.
И тут в студию ввели космонавтов. Первым шел генерал, за ним Юрий Гагарин и Герман Титов. Их встретили аплодисментами. Женщина с букетом, подбежала к Гагарину и вручила ему цветы. Он улыбнулся, пожал руку. Это вызвало новую порцию хлопков.
Наконец, все успокоились и редакторы начали рассаживать героев. Гагарина определили к нам за стол.
— Ну вот теперь ясно кому свободно место — улыбнулся Виктор Степанович.
— Юра. Гагарин — по-простому представился космонавт, кладя цветы на стол. Улыбнулся. Да… Я на себя почувствовал магию гагаринской улыбки. Мужественное лицо, короткая стрижка… Космонавт был в форме — зеленые китель и рубашка с галстуком, синие брюки, звезда героя на груди, депутатский значок.
— Внимание! — с потолка раздался мужской голос из колонок — Начинаем запись.
У камер загорелись красные огоньки, на сцену вышли Игорь Кириллов и Светлана Жильцова. Совсем молодая, пухленькая.
Слова произносились привычные: о нашем первенстве, о героях космоса. Гагарин встал, еще раз улыбнулся.
Первыми выступали куплетисты Рудаков и Лавров.
«Что ни день — сдаёт в продажу холодильники завод. Но народ их, прямо скажем, втрое больше ждёт и ждёт. Ах, снег-снежок, белая метелица — Холодильник не поллитра — на троих не делится».Я смеялся вместе со всеми. Куплеты и правда, были смешными и едкими. Кто говорил, что в СССР не было критики и всех закатала в асфальт цензура?
Вторым спел песню Кобзон. Очень понравился его мощный голос и манера держаться на сцене. Наконец, дело дошло до меня. Сначала подъехала камера. Потом подошел с микрофоном Кириллов.
— А теперь нам прочитает свои стихи молодой поэт, писатель, автор нашумевшего, но еще не изданного романа «Город не должен умереть», Алексей Русин. Поприветствуем его.
Встав под аплодисменты и улыбнувшись, я начинаю в микрофон Кириллова:
«Не думай о секундах свысока, Наступит время, сам поймёшь, наверное. Свистят они, как пули у виска, Мгновения, мгновения, мгновения…»Адресуюсь я к Гагарину. Он поймет. Уже понимает.
«…Из крохотных мгновений соткан дождь, Течёт с небес вода обыкновенная, И ты порой почти полжизни ждёшь, Когда оно придёт твоё мгновение…»Подъезжает вторая камера. Берет крупно мечтательно лицо Юры. Уверен, что он вспоминает свои мгновения в космосе. Моя же задача не скатиться на пение а-ля Кобзон. Поэтому читаю стих немного рублено, слегка вытянув левую руку в сторону Гагарина.
«..Придёт оно большое, как глоток, Глоток воды во время зноя летнего, А в общем, надо просто помнить долг От первого мгновенья до последнего…»