Что стряслось, не спросил.

Но я заботу все равно оценила, хоть и отложила готовку на время обеда.

Потом пошли посетители, и стало вообще ни до чего. Сегодня Мастер не только бил тату, но и нарисовал один знак. Той самой кистью. Я заметила, что она будто светится, когда Мастер работает. А еще, что молодой человек, на котором Мастер рисовал какой-то древний символ, отчаянно сжимает губы, чтобы не закричать, а пару раз у него в глазах мелькнули слезы.

Как и в прошлый раз, дядя объяснял каждое свое движение, подробно и обстоятельно отвечал на вопросы, позволял и мне высказывать вслух появляющиеся в голове мысли. Учитель из него получился хороший. А недоуменных взглядов от клиентов сегодня было уже меньше. Видимо, слух успел расползтись.

Ближе к вечеру я все же добралась до кухни. Готовить мне раньше не доводилось, но у меня имелся энтузиазм, смартфон с подключением к сети… и толстая поваренная книга, заполненная от руки, с вклеенными картинками, нашедшаяся в одном из шкафчиков. Вспомнилось, что в этом доме раньше жили родители дяди и его сестер, а еще раньше — их родители. Так, смартфон мне, пожалуй, пока не понадобится.

Пришлось мысленно надавать себе по рукам, когда поймала себя на том, что благоговейно переворачиваю странички и просто наслаждаюсь ощущением принадлежности к семье. Пусть странной, пусть не самой любящей и заботливой, пусть давно расколовшейся, но все-таки семье. Это неожиданно много значило и мешало раствориться в личности Шантии.

Сегодня я ей даже противоречить смогла. Может, поэтому?

Прикинув имеющийся набор продуктов, я уже почти выбрала рецепт… но перевернула еще страницу из чистого любопытства, и из книги выпала старая фотография и свалилась на пол. Нагнувшись, я подняла ее. Естественно, всмотрелась в изображение.

Хм. Не такая уж старая.

Но что он тут делает?

— Мастер Жиар!!!

Да, звать его дядей про себя получалось легко и естественно, а вот вслух…

Он появился через минуту и выглядел растерянным, даже сонным, будто его только что силком вытряхнули из обжитой нереальности и он не слишком понимал, где находится и что вокруг происходит.

— Что здесь делает Шайм? — Я потыкала пальцем в фото для пущей выразительности.

Подавшись вперед, дядя всмотрелся в изображение, словно впервые его видел.

— Может, клиент? — понадеялась я.

— Это мой племянник, — пояснил Мастер Знаков. — Надо бы вас познакомить, но мне не хочется, чтобы ты имела что-то общее с этим гнилым мальчишкой. Но если все же захочешь с ним встретиться, попроси жениха, пусть он все организует.

Лучше бы все-таки клиент. Потому что тот факт, что Шайм — мой двоюродный брат, мне как-то не очень нравится.

— Да мы как бы уже, — пробормотала смущенно. — Ему заплатили, чтобы он помог похитить меня и вернуть в Эстергард. Но у него ничего не получилось, и теперь он в больнице. Надолго. Я не специально, честно.

Смерив меня долгим-долгим взглядом, дядя кивнул.

— Как много я, оказывается, пропустил, — пробормотал он, усаживаясь за стол. И задумчиво добавил: — Тогда и с теткой тебе лучше не встречаться.

Пока готовила арнеарское блюдо из трех видов круп с мясом, овощами и каким-то соусом, рассказала в подробностях всю историю знакомства с Шаймом. Впечатления от него были неплохие… ну, до того момента, когда он оказался мерзавцем.

Ругать дядя не стал. То ли решил не встревать в разборки племянников, то ли всецело был на моей стороне.

Не знаю, удалось ли блюдо. Жиар не жаловался, но он многих вещей не замечает. Надо будет накормить Дэна и посмотреть, как он отреагирует.

Час спустя пришел последний посетитель.

А потом… я не захотела никуда уходить.

Противное давящее чувство, вцепившееся во что-то чувствительное внутри, уже отпустило, но возвращаться в жизнь, где есть Шантия и Лейилин, прямо сейчас не было сил.

Пока я набиралась храбрости, чтобы донести эту новость до дяди, на улице успело стемнеть, и он сам первый предложил:

— Занимай прежнюю комнату Ливвии. Второй этаж, третья дверь направо.

Внутреннего протеста это не вызвало, и я благодарно кивнула.

Только когда оказалась внутри, сердце пропустило удар.

Взгляд медленно обвел бежевые стены, старинную обстановку и летящий балдахин над кроватью. Когда-то здесь жила моя… э-э… женщина, которая меня родила. Ей было столько же, примерно как мне сейчас, когда она уехала.

Даже кое-какие вещи остались.

Зеркальце, украшенное ракушками, бижутерия с ними же, штук восемь типично арнеарских нарядов в шкафу. Они, наверное, теперь будут считаться старомодными, но, на мой взгляд, все равно красиво. Даже баночки с косметикой стояли на туалетном столике, хотя их давно следовало выбросить.

На это я и потратила следующие минут двадцать — избавилась от пыли и от всего, что испортилось. А когда закончила, в душу прочно вошло ощущение, что это моя комната.

Платья только чужие, но… пусть пока повисят.