Он ухмыльнулся и на мгновение показался готовым к охоте. Больше похожим на себя прежнего. Встал.

— Хорошо, тогда давай пойдем посмотрим на горгулью.

56:40

Я называю его Макс, потому что язык горгулий не имеет прямого перевода на английский. Или любой человеческий язык, если на то пошло. Имена не переводятся. Как и у птиц, звуки, которые горгульи издают, меняются по высоте и характеру общения. Немногие из них пытаются понять тонкости человеческой речи; ещё меньше людей учат язык горгульи.

В этом сезоне Макс сидел на крыше Публичной библиотеки на Четвертой улице. Большинство его соплеменников выбирали места в центре города ближе к остальному населению Падших. Он предпочёл верхний город. Птицы слетались туда весной и летом из-за меньшей угрозы. Голуби были деликатесом для горгульи, и по какой-то необъяснимой причине голуби любят библиотеки.

Вайят припарковался на коротенькой боковой улице, и мы вернулись, пройдя пешком три квартала, к библиотеке. Её впечатляющие каменные ступени поднимались вверх, как перед греческим театром, и четырехэтажное здание казалось таким же впечатляющим. Статуя льва охраняла парадный вход, сжимая в своих мраморных когтях знак, который гласил: «Входите все, кто ищет знания».

Прямо про нас.

К счастью, библиотека открылась рано, и мы одними из первых вошли внутрь. Пожилая женщина с очками для чтения на золотой цепочке посмотрела на нас из-за стойки регистрации. Я улыбнулась, и она улыбнулась в ответ. В главном фойе знакомо пахло кожей и старыми книгами.

Я подошла к лестнице и направилась на третий этаж. Вайят медленно следовал за мной, украдкой бросая взгляды через плечо, хотя мы были почти одни. Никто из библиотекарей не обратил на нас никакого внимания. На третьем этаже коридор разветвлялся, налево располагался отдел беллетристики. Непосредственно впереди мраморные ступени превратились в металлическую спираль, продолжавшуюся вверх. Красная бархатная веревка висела поперек, с табличкой: «Только для сотрудников».

Убедившись, что мы всё ещё одни, я перешагнула через веревку и продолжила подъем. Наши шаги эхом отдавались в замкнутом пространстве, и чем выше мы поднимались, тем тише оно становилось. На следующей площадке нам встретились две двери: одна с надписью «ЧАСТНЫЙ», а другая — «Доступ на крышу». Мы выбрали дверь номер два и снова поднялись.

Я открыла дверь. Яркое утреннее солнце светило мне в глаза. На востоке оно висело над горизонтом города, словно оранжевый огненный шар. Прохладный ветерок щекотал мои щеки. Я вдыхала запахи бензина, выхлопных газов и асфальта — запах моего города.

Вайят дотронулся до моего локтя, и я отошла в сторону.

Наружная часть двери была выкрашена в тон внешнему камню, который возвышался, как башня замка, создавая фальшивый пятый этаж. Эти альковы и пустое пространство внутри — идеальное место для отдыха горгульи. Гравийная дорожка окружала пустую верхнюю часть. Это единственный барьер между зданием и падением с четвертого этажа вниз на асфальт.

Мы пересекли гравий и свернули за угол к северной стене. Одна из оконных вставок оказалась разбита вдребезги, открывая доступ в темное помещение шириной в четыре фута.

— Думаешь, он дома? — спросил Вайят.

— Должен быть, — ответила я. — Уже рассвело, а у Макса аллергия сильнее, чем у большинства. Просто разговоры о солнце заставляют его кожу потрескивать.

Распространенное заблуждение о горгульях: днем они не превращаются в камень, а ночью свободно летают, как предполагают некоторые мифы. Каменная горгулья мертва. Как и их собратья вампиры, горгульи имеют сильную аллергию на прямые солнечные лучи. Воздействие солнца высушивает их кожу и медленно превращает её в камень. Пять минут или больше прямого солнечного света полностью их меняет. Разница в генетике делает вампира менее стабильным, ему легче разлететься в пыль. Горгульи, наоборот, твердеют.

С тех пор как были обнаружены первые каменные горгульи и установлены на церквях и соборах, люди создают свои собственные, моделируя их из кошек, собак и всех других животных, которые только можно вообразить. Настоящие горгульи больше похожи на людей квадратной формы, с квадратными головами, клыками, широкими ртами, длинными передними руками и короткими крыльями. Как им удается летать с этими маленькими крылышками, я не понимаю, но они летают.

— Он узнает тебя, как Смедж? — спросил Вайят.

— Надеюсь, что это так. Мне не хочется прыгать с этого здания, если он станет раздражительным.

— И мне.

Я пролезла первой, глаза быстро приспосабливались к тусклому интерьеру. Сначала меня поразил слабый, сладкий запах гнили, но не настолько сильный, чтобы вызвать чувство страха. Макс любил чистоту в своем гнезде. Даже не глядя, я знала, что в левом углу искусственной пещеры навалена куча птичьих костей — в основном голубиных, но Макс согласился бы на ласточку или малиновку, если бы ничего другого не было.