Исследование техник преобразования себя, направленных на создание правильной формы своего бытия – сущностно важная и всегда актуальная проблема. Если посмотреть на прошлое взглядом, сформированным современной философией, ориентированной на работу над собой, мы сможем обнаружить зерна этой мысли, чтобы взрастить культуру заботы о себе, которая сегодня необходима нам не меньше, чем прежде.

То, что человеку дана возможность формировать свое бытие, – знак того, что он располагает некоторой степенью свободы, и вместе с тем определенной онтологической силой. Однако следует подчеркнуть, что у этой способности есть свои пределы, и поэтому от работы над собой нельзя ожидать слишком многого. Штайн (2001, р. 177) предполагает, что наши усилия по преобразованию себя ограничивает «изначальная предрасположенность», своего рода первичная склонность, которая открывает нам определенные пути развития бытия и в то же время препятствует развитию других сторон. Эту гипотезу, как и многие другие, нужно воспринимать как недоказуемое предположение, и относиться к ней следует с должной осторожностью, поскольку она предполагает определенный генетический детерминизм, хотя и в мягкой форме. Я предпочитаю говорить не об изначальной предрасположенности, а о влиянии, которое оказывают первичные формы, принятые нашим бытием в начальные моменты жизни – формы значимые, но не полностью определяющие и необратимые – когда в период максимальной уязвимости и гибкости мы полностью зависим от других, и материя нашего бытия вовлекается в морфогенетический процесс, за который мы не несем ответственности; именно эти непроизвольно воспринятые первичные формы оказывают мощное формирующее влияние, которое нужно принимать в расчет, когда мы решаем осознанно заботиться о форме своего бытия. Еще одно ограничение работы по саморазвитию – это свойства окружающей нас среды, в которой есть не только ресурсы и возможности, но и силы и влияния, зачастую толкающие наше бытие в противоположных направлениях. Необходимо осознавать объективные ограничения работы над собой, чтобы избежать бесполезной и пагубной иллюзии всемогущества.

Применять техники работы над собой – значит выполнять духовную работу, потому что духовность – это «практика и опыт, посредством которых субъект производит в себе самом изменения, необходимые для того, чтобы получить доступ к истине» (Foucault, 2003, р. 17) [28] . В отличие от эпохи Нового времени, когда у Декарта истина становится объектом, постигаемым с помощью мышления путем применения определенного метода, понимаемого как следование приводящим к истине правилам, в культуре заботы о себе истина не есть нечто объективно доступное и познаваемое интеллектом: скорее, это горизонт, к которому движутся посредством преобразования своего бытия, чтобы сделать его способным к взаимодействию с истиной. Иными словами, истина не обретается посредством применения четких эпистемологических правил: «нужно, чтобы субъект менялся, преобразовывался, менял положение, в известном смысле и в известной мере становился отличным от самого себя, дабы получить право на доступ к истине. Истина дается субъекту при условии введения в игру самого существования субъекта […] не может быть истины без обращения или преобразования субъекта (ibid.) [29] .

Если рассуждать с сократовской точки зрения, представляется вполне справедливым рассматривать заботу о себе как духовную практику (ibid., р. 19) [30] , которая требует применения техник преобразования себя, чтобы «возделывать руководящее начало своего разума» (Эпиктет, Руководство [Энхиридион] 29) [31] . [32]

Таким образом, заботу о себе следует понимать как духовную практику работы над формой своего существования, чтобы попытаться распутать ту нить, которая может привести к какой-то частице истины – истины, воплощенной в поступках, а не только в мысли, и потому способной оказать преобразующее действие на самого субъекта.

Из-за семантической многослойности понятия истины, прежде чем идти дальше, необходимо сделать несколько уточнений. Прежде всего, с конструктивистской точки зрения, не существует заранее данной истины, это нечто, что конструируется сознанием в постоянном диалоге с действительностью. Кроме того, нужно различать два типа истины: научную, связанную с потребностью объяснять явления, чтобы управлять ими, и бытийную, отвечающую потребности направлять процесс выстраивания горизонтов смысла, необходимых, чтобы придать подлинность времени жизни человека. Бытийная истина касается не просто жизни, а счастливой жизни (Эпиктет, Беседы, I, 4, 31) [33] . Научное исследование и исследование мудрости жизни отталкиваются от вопросов разного порядка, поэтому истины, к которым стремится научный поиск, неопровержимы, то есть выражаются утверждениями обязательного толка, а истины бытия воплощаются в суждениях более или менее приемлемых.

По мнению Де Монтичелли (2004, р. 27), исследование истины следует понимать в «строгом смысле слова, как исследование истин не только спорных, но и утверждаемых на основании свидетельств и доказательств; следовательно, оно отличается определенной строгостью и обладает собственным методом». Можно ли говорить о свидетельствах в связи с истинами бытия? Конечно, в случае с подобными истинами мы тоже пытаемся найти нечто бесспорное; этот поиск реализуется в стремлении к интерсубъективному консенсусу, и весомость достигнутого результата зависит от радикальности исследования, которому подвергаются предполагаемые истины, и от качества диалектического сопоставления рассуждений. Однако здесь трудно говорить о неопровержимых свидетельствах и строгих доказательствах – эпистемологических концепциях, которые применимы к истинам иного порядка, а именно, научным.

Фуко (2003, р. 19) [34] , говоря об истине, судя по всему, использует этот термин в широком смысле, охватывающем как философскую истину, так и научную; действительно, в качестве субъектов, осуществляющих поиск истины, он упоминает и ученого, и философа. Я же, говоря об истине как полюсе притяжения заботы о себе, имею в виду истину бытия, то есть экзистенциальные позиции и направления развития бытия, способные открыть путь к «счастливой жизни», в которой каждый чувствует, что реализует свою человеческую природу и призвание. Истина, которую мы ищем – это «мудрость души» (Zambrano, 1996, р. 19), истина, которая отвечает нашему стремлению к трансценденции. Постичь эту мудрость души, в которой сосредотачивается истина бытия, – значит найти то ведение, которое направляет наше движение во времени, задает его направление и правильный ритм. Истина, которую мы должны искать, должна подсказывать, какого развития бытия и в какой степени нам следует добиваться.

Заботу о себе как духовную практику в сократовской трактовке следует понимать как путь, а горизонтом, к которому он стремится, выступают истины бытия; действительно, человек упражняется в заботе о себе не для того, чтобы доказывать теоремы или совершенствовать техники проведения экспериментов в лаборатории, а чтобы искать ответ на вопросы человеческого бытия – те самые вопросы, которые Сократ настойчиво ставит перед своими собеседниками: как поступать хорошо и правильно, чтобы придать подлинность времени своей жизни. Серьезно относиться к этим вопросам и прилежно исследовать их – необходимое условие поиска внутреннего света, способного озарить жизненный путь и придать нашему опыту смысл.

Если придерживаться современного понимания познавательной деятельности как деятельности сознания, направленной на постижение качества вещей, то самопознание» нельзя относить к техникам заботы о себе, поскольку обычно ему приписывается чисто когнитивный смысл – видеть качество вещей, распознавать истину, – в то время как забота о себе требует техник преобразования. А «познание самого себя», о котором говорит Сократ, – это именно техника преобразования, поскольку, чтобы познать себя, точнее, исследовать свою душу в поисках божественного знания человеческого бытия, необходимо смотреть особым взглядом, развивать определенную ориентацию мышления, изменять определенные черты познавательной деятельности. Можно сказать, что самопознание реализуется через духовные упражнения, то есть через когнитивные практики, которые сознание применяет само к себе, чтобы постепенно достичь преобразования своего бытия.