Миша Ивлин, который теперь работал за двоих, пока его брат-близнец соблазнял хорошеньких медсестер пулевыми отверстиями и шрамами, вышел из машины и остановился рядом с Емелей.

– Домой? – предложил он. – В тачке посидим? Или сгоняем за ключами?

– Прогуляться хочу, - решила Емельяна. – Не переживай. Никто меня не украдет.

Михаил кивнул. И вернулся к машине, припаркованной в нескольких метрах от входа. Он видел, как девчонка бредет по алее. А потом и садится на лавку напротив входа в «КофеИн».

Ивлин вынул из багажника плед и решительно направился к подопечной. Но не дошел. Девчонка уже была не одна. И охранник решил не мешать молодым людям.

***

Емелька сидела на холодной лавке, но не торопилась уходить. Погруженная в свои мысли, девушка не заметила, как ее одиночество нарушил несносный и упрямый парень, который являлся ее мужем.

Тихо вздохнув, Даня присел рядом с девчонкой. В руке он держал бумажный пакет. Не тот, что теперь выдавали клиентам «КофеИна». А другой. Один из тех, что были в кофейне еще весной. Пакет был измятым, потрепанным. Где добыл его Арканов – для Емельяны оставалось загадкой.

– Чудесный сегодня день, - тихо проговорил Данил, повторяя слово в слово фразу, сказанную на этом месте в их самую первую встречу.

– Скоро весна, - поддержала Емельяна, извлекая из воспоминаний их разговор в то утро.

Данил замолчал. Все мысли и подготовленные фразы забылись. И теперь он не знал, какие слова подобрать, что именно сказать. Да и нужно ли что-то говорить?

Вздохнув, Данил накрыл переплетенные и затянутые в перчатки пальцы Емельяны. На миг выпустив руку жены из своей, Дан поставил на ее колени бумажный пакет.

– Знаю, что я не подарок, и мне не светит звание идеального мужа, - Дан обхватил одну ладонь Емельяны своей. – Но вышло так, что я люблю тебя. Очень люблю.

75

Емельяна поняла, что вот-вот разрыдается. Она не ожидала, что Данил бросит все дела. Не ожидала, что он вот так открыто и прямо скажет о своих чувствах. Она хотела верить, что он действительно любит ее. Но в последний раз, когда парень говорил ей эти слова, мягко говоря, он был в состоянии аффекта. Вернее, они вдвоем.

И сомнения ежесекундно грызли ее изнутри. А теперь все переживания отошли на второй план, исчезли, испарились, растаяли, словно снег под теплым солнцем.

Емеля не знала, что ответить. Вернее, точно знала. Но голос не слушался. И, кажется, горло разорвет от любого звука.

– Когда-нибудь ты убедишься в этом, - тихо говорил Данил, поглаживая своими пальцами ладонь девчонки. – И поймешь, что тоже любишь. Меня.

Емеля низко склонила голову. Она понимала, что им нужно говорить о своих чувствах. Нужно разговаривать обо всем, что их тревожит. Но так и сидела, молча, сжимая свободной рукой бумажный пакет и боясь вздохнуть.

Страх – это именно то чувство, которое ее окутало со всех сторон, не выпускало из цепких лап, не давало дышать

Рвано выдохнув, Емельяна раскрыла пакет, принесенный Данилом. Внутри лежал небольшой бархатный мешочек. И раскрыв его, Емеля некрасиво шмыгнула носом. И все же, Арканов гад. И всегда, всегда-всегда, знает, как добиться своего.

В мешочке лежало кольцо. Не то, от которого она отказалась менее часа назад. А другое. Золотой ободок без украшений и вычурных камней. Обычный символ их необычного брака.

– Я купил другие кольца, - проговорил Данил, а потом невесело усмехнулся: - Опять сам за тебя решил.

– Кольца? – уточнила Емельяна, рассматривая всего лишь один золотой ободок на своей ладони.

Данил немного расстегнул ворот куртки, вытянул здоровой рукой цепочку, на которой действительно висело обручальное кольцо. Точная копия того, что лежало в ее руке.

Дан вернул кольцо на место. Емельяна смотрела на свой золотой ободок. Кажется, он прожигал ткань перчатки насквозь, доставая до кожи.

Самое время поговорить. Ведь что сложного в этом? Взять, открыть рот и произнести те самые заветные слова. И все наладится. Емелька точно знала.

Но кто-то из парней, торопясь на работу, окликнул их, поздоровался, а, осознав, что нарушил уединение молодых людей, тут же испарился. Емельяна даже не заметила, кто это был. Она так и не произнесла ни слова. Только сжала кольцо в руке.

Данил чувствовал, как по горлу разливается горечь. Хотелось схватить Емельку, растормошить как-то, услышать ее смех, ругательства, да что угодно! Главное, чтобы она перестала быть холодной и равнодушной.