— Какой еще Машин заплыв с Елисеем? — злющий парень задал этот вопрос перепуганному Соловью, но тот положил помидорку в рот и начал долго и тщательно жевать, прикидываясь очень занятым.

— Сегодня в озере изволили царевича Елисея топить, как котенка, — пояснила я ситуацию Косте.

Хотя, если быть честной с самой собой, то я откровенно жаловалась. Тот, не оборачиваясь на меня, а продолжая препарировать друга взглядом, изрек слышанный мной уже не в первый раз сегодня аргумент:

— Так он же непотопляемый! Зачем ты за ним полезла в воду?

Я меланхолично жевала наивкуснейшее мясо. А чего мне торопиться вступать в диалог по поводу глупого и, совершенно очевидного для всех, кроме меня, ненужного моего участия в спасении оболтуса. Я уже сегодня отвечала на подобные вопросы, можно было и не спешить, наслаждаясь едой. Меня терпеливо ждали.

— Нашлись умельцы и измыслили способ упокоить кривенького. Смекалистые ребята! У Елисея были все шансы нахлебаться чудодейственной водицы и больше не всплыть. Но самое замечательное в этой истории то, что чудо-переговорщики решили для большей покладистости представителей тридесятого царства и, особенно его государя, Ждана Годиновича, продемонстрировать утопление собственного сына во всей красе, — жаловалась я Косте, отпивая что-то рубиновое из высокого бокальчика.

Видимо, напряжение дня постепенно меня отпускало и в отсутствии детей мне, банально, была нужна жилетка, в которую я могла бы поплакаться. Костя, как никто, подходил на эту роль.

— Так, — в голосе Константина послышались металлические интонации. — Показали папаше, как его младшее недоразумение тонет, чтобы гонор свой спрятал, а ты тут, Маша, при чем?

— Ты прав, я действительно ни при чем, мимо проплывала, хотела косенькому помочь, коли остальные спасатели решили на бережку позагорать, — меланхолично рассказывала, потирая больное горло. — А кривенький в панике меня на дно потащил. Как тебе, Соловушка, зрелище? Впечатлило? Мы с Елисеем достаточно достоверно тонули? — зло цедила я, уставившись на весельчака.

С лица Разбойника смыло всю краску, сидел белый, как мел. Судя по моему менторскому тону, в бокальчике у меня определенно не морс. Я вновь отпила жидкость и покатала ее во рту. Вино! Горынычевское! Беда!

Перевела взгляд на Костю: злого, грозного, пыхтящего, нависающего над Соловьем. Может, если парень набьет Разбойнику лицо, мне полегчает? Не так обидно будет за свое утопление.

Эх, общение с вертлявыми интриганками пагубно на мне сказывается, кровожадная я стала! Чисто из миролюбивых соображений хлебнула еще из своего бокальчика и протянула емкость «мальчикам» за добавкой. Меня не обидели и подлили нектарчика для дальнейшего злоупотребления.

— Как ты допустил, что она тоже полезла в воду? — шипел на Соловья Костя.

— Я щдопустил? Да щменя щвообще на ощзере не щбыло! Я со Щжданом по щповоду щземли щбодался, — оправдывался Разбойник.

— Тогда, кто допустил, что Маша чуть не утонула? — злился парень.

— Кощей! — любезно подсказала я. — Стоял и смотрел, как мое несчастное тельце скрывается в пучине озера. Он у вас кремень, выдержке обзавидоваться можно. Ни один мускул на лице не дрогнул. Злыдень!

Меня несло! А конкретнее, вино выносило из меня все накопившиеся за день обиды. В носу защипало, к горлу подкатил комок, и пострадавший орган дал сбой: я отчаянно закашлялась, хватаясь за шею.

— Маша, что с тобой? — подскочив ко мне, спросил Костя.

Я не стала ничего объяснять, а просто расстегнула пару пуговиц и отогнула воротник, демонстрируя свои синяки. Парни ужаснулись, прониклись, нахмурились.

— А чего ты сразу не сказала, что тебе больно? — обиженно спросил Костя, протягивая руку, чтобы дотронуться до шеи.

Я дернулась, опасаясь боли, и пояснила:

— Меня из озера никто не спешил доставать, сама выплыла, и тут из-за парочки кровоподтеков не помру. Дождусь своего пернатого лекаря, он мне первую помощь и окажет.

— Щкакой щпернатый? Щто за щлекарь? — удивился Соловей, косясь на Костю.

— Неважно, главное не спугните, — попросила я.

Костя на мое недоверие, кажется, обиделся и сидел насупленный. Ну, ничего, не девица красная, чтобы я его утешала. В конце концов, это я с синяками сижу, а не он. Тут в голове промелькнула разумная мысль, и чтобы ее не упустить, я вновь отпила Горынычевского вина.

— Соловей, подскажи, а нас с Елисеем вы Ждану Годиновичу по тарелке с голубой каемочкой показывали?

— Щда, — настороженно ответил весельчак.

Костя тоже пытался понять, куда я клоню.

— А по этой посудине можно снова посмотреть, как мы купались? — тарелка, конечно, не телефон, но чем черт не шутит, вдруг тоже есть интересные функции?

— Можно, — ответил за друга Константин.

— Тогда неси тарелку, смотреть будем! — задорно потребовала я.

— Щмаша, щможет не щтоит? Щвдруг ущвидишь щвое ущтопление и щрасстроишься? — насторожился Соловей.

— Мысль у меня появилась интересная, надо проверить! — пояснила я.