Его руки уже привычно делали инвентаризацию моего тела, нежно оглаживая корму.

— Не найдут! — самодовольно заверил он. — Есть у меня люди надежные, многим мне обязанные. Спрячут, как и обещали, и надел большой дадут с десятком деревенек да людишками. Будешь барыней, ни нужды, ни горя не знать, — нашептывал мне доверчивый предатель. — Жаль только дело до конца так довести и не успел.

Это он про несостоявшееся убийство Елисея мне на ухо сожалеет? От этого по коже прошелся озноб.

— Любомирушка, обещанный мой! — ласково лепетала я. — Ваня! Я без него никуда не поеду!

Из моих глаз, вернее из правого, полилась едва выжатая слеза. А еле сдержанные крики о помощи тщательно замаскировала под тихие рыдания.

— Хорошо, — с трудом согласился старший конник, памятуя о тех скандалах, что я устраивала Тихону Игнатьевичу. В этом Любомир был прав, лучше жить с пасынком и спокойной женой, чем без него и с истеричкой. — Идем!

Он крепко взял меня за руку и повел в мои покои. Соседняя дверь с грохотом распахнулась, оттуда вылетел разъяренный Святояр. От столкновения двух мужских тел я оказалась на полу, чувствительно приложившись попой.

— Ах ты, предатель! — шипел воевода. — Значит, покушения на Елисея — твоих рук дело? — негодовал боярин, скрупулёзно пересчитывая ребра Любомиру.

— Моих! — процедил конник, отскакивая от Святояра и зло сплевывая на пол кровавую юшку. — Только почему же я предатель? Я двенадцать лет верой и правдой служил царю нашему батюшке, и кто я? Старший конник!

Увернувшись от воеводы, Любомир поднырнул под руку соперника, ударив того снизу в челюсть. У боярина звонко клацнули зубы, но он сумел собраться, ответив ударом служивому в живот, и тот согнулся тяжело дыша.

— И что с того? Или старший конник непочетная должность у нас?

— Почетная-то она почетная, — уходя от захвата, огрызнулся Любомир. — Да только ты за казенный счет наукам разным обучался, на службу вышел лишь восемь годочков назад, и не рядовым пошел служить, а сразу главным подручным бывшего строительного воеводы! А через четыре года ты уже сам его место занял! И все почему?

Гнев добавил Любомиру сил, и он нанес Святояру сразу два сильных удара по корпусу, так, что воевода, отлетев к стене, приземлился недалеко от меня.

— И почему? — поднимаясь, сжимая кулаки, зло усмехнулся Святояр.

— Да потому что ты — боярин! А мне боярство не светит и детям моим тоже, как бы хорош в своем деле я не был и сколько бы подвигов не совершил! — понесся в очередную атаку старший конник.

Мда, отсутствие социальных лифтов ведет к потере таких перспективных кадров, появлению революционных настроений в массах и предательству! — философски рассуждала я, пытаясь сообразить: мне за помощью бежать или остаться и доиграть спектакль до конца? Только вот выбранная мною роль не позволяла мне участвовать в допросе, а от этой несправедливости внутри аж все зудело!

— Так вот на что тебя посол поймал! Боярство пообещал! — отважно встретил атаку конника выпрямившийся воевода.

— И боярство, и богатство! — надменно процедил Любомир, проводя серию ударов по бокам воеводы. — А еще свободу! Теперь мне не нужно будет никому подчиняться, спину гнуть и исполнять глупые приказы!

А вот это ты, Любомир, зря так наивно доверился своим новым работодателям. И приказывать будут чаще, и требовать больше, и поводок к тебе покороче пристегнут. Ведь бежать-то будет уже некуда! Повезет, если в расходный материал не определят.

— А не боишься, что посол тебя обманет? — играл на нервах у конника воевода.

— Не боюсь, слишком многим он мне обязан! — ну точно, в расходный материал.

Любомира теперь дешевле убить по-тихому, чем все его хотелки исполнять.

— Где Марфа с матерью? Ты хоть знаешь, что сейчас с ними? — в голосе Святояра прозвучало столько беспокойства.

— Послу их приволок. Да ничего с вашими дурами не случится, они тут к чужеземным бабам трепетно относятся. Замуж их поотдают, да те и будут жить в достатке, — злорадно рассмеялся Любомир.

Святояр рассвирепел и повалил старшего конника на пол, сам уселся на него сверху, нанося удары.

И тут в конце коридора послышался топот каменных лапок тварюшки. Любомир, поняв, что его сейчас окончательно скрутят, единым гибким движением вырвался из-под Святояра и отскочил в мою сторону, схватив меня за руку:

— Прости, родная, но Ваню забрать мы не сможем.

От осознания смысла произнесенной конником фразы, я стала неистово вырывать свою руку из захвата, пока Любомир вытаскивал какую-то склянку из кармана и разбивал ее у наших ног. Мне на помощь пришел Святояр, схватив меня за талию и дернув на себя. У ног старшего конника растеклась большая лужа со странной зеркальной жидкостью, больше похожей на ртуть. Любомир посмотрел на меня взглядом, полным печали: