хозяина этой

самой лучшей из планет

по имени «Юная»,

т.е., простите, «Земля».

Но эти существа…

Они ковыляют

по «его Земле»,

как роботы ранних моделей.

Они медлительны и

неповоротливы

в своих скупых движениях,

с деформированными корпусами,

покрытыми трещинами-морщинами.

А их,

с позволения сказать,

лица всегда бледны и уродливы, а

глаза мутны и печальны.

Кто они такие? –

думает он, –

и откуда берутся они

в этой прекрасной жизни,

полной цветов и радости?

“Old and lonely people,

Where do they all come from?

Old and lonely people,

Where do they all belong?!”

* * *

О веке человеческом

Удивительны пути,

странны повороты и

судьбы решения,

моменты и…

ключи…

Умны –

успевшие уйти отсюда,

а мудрые, те…

вовсе не пришли…

Счастлив тот,

кто уходит в свое время,

в свой час,

свершив, что должно.

Герой уходит рано,

всегда рано –

даже если стар.

А негодяй все медлит,

он мучает,

всех нас изводит;

многих,

достойных жить долго,

прежде времени

в могилу сводит,

прежде чем сам…

копытца отбросит…

лет эдак

в восемьдесят иль

девяносто…

Печально, что

лучшие уходят, а

худшие с нами остаются…

Самый лучший альпинист

погибнет раньше всех,

ибо

поднимется он

на крышу мира…

Самый лучший пловец –

утонет скорее того,

кто воды боится…

Ибо он –

верх достижений,

достигший,

превысивший предел…

Вот аварийно,

не без чудес

посажен самолет

Травмированы, но выжили

почти все

Кроме того,

кого судьба других

в эту страшную минуту

беспокоила

всего превыше…

Смел был человек,

но ушел поспешно

в лучший мир…

«Только хорошие

умирают молодыми»…

но только нехорошо это –

умирать молодым…

но только не все молодые

умирают…

хорошо.

* * *

Время так быстротечно, что

жизнь пролетает, как туча по небу.

Мы еще не успели

переиграть во все игры,

насладиться свободой и

искренностью детства,

как набегают

заботы,

волнения взрослой жизни.

И вот тут-то мы себя и теряем.

Обыденность захватывает нас

в свой плен.

Она покрывает нас какой-то

временн'oй пеленой,

которая скрывает ход времени.

По крайней мере,

она лишает нас

драматического его восприятия.

И только тогда, когда мы отвлеклись.

Когда мы получили от жизни…

шокирующий удар,

Когда мы упали на спину

не в состоянии сразу подняться,

чтобы продолжить свой бездумный,

безудержный,

повседневный

бег в тумане,

Перед нами,

наверху,

в глубине облачного покрова

появляется удивительный,

голубой колодец.

В нем мы,

наконец,

видим то,

что не могли видеть раньше.

Мы видим глубину.

Мы видим бездну

которой нет дела

до падающего курса акций и

боли в нашей спине.

Мы в шоке от осознания того,

что все это время…

Подумать только,

всю жизнь

мы были слепы!

Мы бегали,

скакали

из стороны в сторону

как частички пыли под микроскопом и

все для того, чтобы столкнуться

с какой-либо другой пылинкой,

прилипнуть или

отскочить от нее,

чтобы продолжить

бессмысленное движение.

А стоило лишь вот так спотыкнуться,

потерять физическое равновесие,

чтобы неожиданно

обрести душевный покой.

Наблюдение вечности успокаивает.

Нет ничего равного

приобщению к бесконечности.

И в этот миг