Их нисколько не смущал тот факт, что подобный слой в северном полушарии наблюдают повсеместно – и в городах, и вне мест обитания людей, а состоит он в основном из песка, мелких камней и глины без каких-либо следов человеческой деятельности.

Всемирно известный Коллизией и его окрестности очистили от многометровых наносов только 30-х годах 20 века! Сколько же веков не убирались улицы и площади Рима, чтобы накопилось такое колоссальное количество бескультурного слоя?!

Судя по этой версии, на коммунальщиков 16-17 веков может жаловаться не только итальянская столица. В большинстве городов Европы дворники тоже относились к своим обязанностям не в пример хуже, чем нынешние.

Вся Москва внутри Садового кольца видимо использовалась не иначе, как пресловутый полигон твердых бытовых отходов «Кучино» в Балашихе. Некоторые здания погрязли в «мусоре» почти на 2 этажа – это можно увидеть и в подземных уровнях бывшей усадьбы купца Гусева около Серпуховской площади, и в Политехническом музее на Лубянке. Более всего не повезло Красной площади – под ее брусчаткой погребены и дороги, и мосты, и даже ров глубиной до 13 и шириной около 37 метров.

Когда ссылки на техногенные отходы предыдущих поколений не могут внятно объяснить, почему утонули первые этажи городов, в ход пускаются размышления об особенностях строительства тех времен или еще более примитивные – о естественной просадке фундамента. Здравый смысл опровергает такие доводы и говорит обратное – это не может быть естественным движением нагруженной почвы или замыслом человеческим!

Действительно, раньше так строили, но только малую часть зданий и по строгим канонам. Они никоим образом не предполагают, что оконные и дверные проемы цокольного или подвального! этажа вначале должны сооружаться в полный размер, потом наглухо либо с небольшим просветом закладываться кирпичом, а затем забрасываться грунтом.

Здания, засыпанные катастрофой, выделяет и то обстоятельство, что они не вписываются ни в какие архитектурные пропорции, поэтому смотрятся нескладно – как такса на кротких ножках – и это порою заметно даже неискушенному взгляду. В их подземных уровнях можно обнаружить остатки проемов и ступеней, ведущих еще ниже – в истинные подвалы, замурованные сначала стихией, а потом людьми.

Именно таким был самый известный в 20 веке дом инженера Ипатьева в Екатеринбурге. На фотографиях того времени отчетливо видно, что его «подземелье», в котором, как считается, в июле 1918 года расстреляли последнего Российского императора Николая II вместе с семьей, когда-то было полноценным этажом.

Младший брат императора великий князь Михаил Александрович Романов был убит в июне 1918 года в Перми, где большинство усадеб и домов были несколько другого типа: они имели деревянный верх, поставленный на нижние каменные этажи, которые засыпаны грунтом явно не по воле строителей.

Так выглядело и здание милиции бывшего заводского поселка Мотовилиха, где служили непосредственные исполнители похищения и убийства великого князя. Оно не сохранилось, но подобные характерные строения и сегодня стоят по всей территории Сибири и Дальнего Востока. Под их полами можно обнаружить кирпичные стены, уходящие в землю на 3-4 метра и опирающиеся на добротный каменотесаный фундамент, заглубленный еще примерно на метр.

Вот только, похоже, что за Уралом случилось еще и второе, но более позднее катастрофическое событие, чем то, что ввергло полмира в вынужденное Возрождение.

Но, во всяком случае, очевидно, что количество наносов в городах и за их пределами было таково, что полностью очистить улицы и площади от них было просто невозможно. Откапывать же отдельные дома, стоящие на одном уровне, тоже не решались – их дворы немедленно превратились бы в сточные ямы.

Все это указывает на то, что значительная часть зданий вовсе не строилась с нулевого цикла. Те, что уцелели после катастрофы, буквально возрождались из руин: ставились перекрытия, заделывались прорехи в стенах, достраивались верхние этажи, воссоздавалась наружная отделка.

Рим, как колыбель классицизма, поставлял всему миру не авторов новых проектов, а специалистов, под руководством которых проводился капитальный ремонт. И это вполне логично, как и то, что, к примеру, с восстановлением буддийской пагоды лучше справиться специалист из Поднебесной, чем римлянин.

Видимо именно в этом кроется причина той невероятной скорости, с которой возводились многие объекты и даже города, в частности, Санкт-Петербург. Петр I начал строительство в 1703 году, а через 11 лет его значительная часть уже была готова.

Сложно представить, какой должна быть организация работ и производительность труда, чтобы без специальной техники за короткий срок воздвигнуть массу дворцов, жилых кварталов и заложить камнем берега Невы?! В начале 21 века примерно столько же лет ушло на строительство всего лишь одного питерского объекта – скандально знаменитого стадиона «Зенит».

На шедеврах российского гравера Алексея Зубова хорошо видно, что здания на Васильевском острове в 1714 году стоят в том виде, какими они выглядят сейчас – уже засыпанные до нынешнего уровня.