– Что использовать? – нетерпеливо спросил Карлоский.

– Они могут исчезать, – сказал Харкер, – и появляться... в другом месте! Это парень, он покидает свою камеру, когда ему угодно! Пат, как называют этот плазмид?

– «Телепорт».

И в этот самый момент тягучий звук заставил их повернуться к восемнадцатой камере. Странные черные частицы парили в воздухе, вспышки энергии принимали форму человека, звук все нарастал, а потом вдруг хлопнул и прекратился – из ниоткуда появился мужчина. Он был босым, голым до пояса, весь его гардероб составляла одна грязная, окровавленная рубашка. Волосы у него были неровно стриженные, каштановые, а вот разобрать черты лица оказалось практически невозможно из-за уродливых угловатых наростов. Один из них даже полностью заслонил его левый глаз.

– Эй, чертовы псины, все продолжаете будить меня! – зарычал он так, что из его рта, полного желтых зубов, полетела слюна. – Я просто хочу выспаться, черт вас дери! А-а-а-а, вы задницы с этими красивыми значочками! Я хочу себе один такой!

Карлоский, Кавендиш, Харкер и Салливан – все они прицелились в сплайсера. Но Томми-ган, дробовик и два пистолета смотрели на пустое место.

Сплайсер просто телепортировался. У него все еще было полно ЕВы, так что он исчез и появился вновь, но теперь уже за спиной у Карлоского. Он дернул Карлоского за волосы, радостно улюлюкая, но стоило русскому повернуться к нему с дробовиком, тут же испарился, мерцая…

И появился вновь, принес с собой неприятный запах, позируя, как какой-то танцор, стал между Салливаном и стеной. Он закричал на ухо мужчины, кудахтая:

– Приветик, шеф!

«Ублюдок ведет себя как какая-то мультяха», – подумал Салливан. Он попытался схватить сплайсера, но пальцы лишь прошли сквозь воздух, трещащий от энергии.

Шеф повернулся и увидел, как мутант одной рукой вырывает пистолет из рук Харкера, а другой срывает с него значок.

Салливан направил на сплайсера пистолет и выстрелил, но нажал на спусковой крючок на секунду позже – пуля прошла сквозь пустое место и срикошетила от металлической стены рядом с Харкером. Странный звук раздался вновь, вспышка света мелькнула за окошком восемнадцатой камеры.

Харкер издал жалобный, тихий вздох – звук, который вы никогда не ожидаете услышать от такого человека, – после чего захрипел, начал оседать вдоль стены, оставляя на ней кровавый след. Он упал лицом вниз, дергаясь, и застонал. Рикошет от выстрела Салливана ранил его. Причем серьезно.

– Проклятье, Харкер! – вскрикнул Салливан, словно все это было ошибкой самого Харкера. – Прости меня, я…

– Просто… – задыхался Харкер, – разберитесь с этим ублюдком…

Крепко держа Томми-ган, Кавендиш подбирался к окошку в металлической двери восемнадцатой камеры. Он только заглянул туда, как его голова дернулась назад, одновременно с раздавшимся выстрелом.

Сначала Салливану показалось, что констебль мертв, но затем он понял, что Кавендиш лишь потерял довольно большой кусок левого уха. Теперь он сидел, прижимая руку к красному потоку, шипя от боли весьма грозные ругательства.

– Хи-хи-хи-хииии! – донеслось из камеры. – Жаль, что я промазал, мог бы подправить твою уродливую гребаную мордень дыркой от пули, вонючая собака! Надо посоветовать такой метод Штайнману!

Салливан двигался вдоль камер в полуприсяде, держа оружие наготове. Он не обращал внимания на бородатого сплайсера из шестнадцатой, который все насмехался:

– Видите, если вы дадите нам наш АДАМ, мы все будем счастливыми гарпиями, но сейчас вы делаете из нас грустных грустнях, а грусть ранит! Ранила, ранит и будет ранить!

«Сегодня раню только я», – угрюмо подумал Салливан. Он нечаянно подстрелил Харкера. И этот сплайсер с телепортом потряс его. Теперь ему стало понятно, почему СК был настолько взволнован.

Шеф подобрался к двери камеры сбоку, держа пистолет поднятым, стараясь заглянуть в окно, не превратившись при этом в удобную мишень. Наполовину голый сплайсер отдыхал на кровати в дальнем углу камеры с мягкими стенами. Он завел левую руку за голову, а правой раскручивал револьвер на указательном пальце. При этом мутант распевал одну из рекламных песен Восторга:

Может оно и зелено,

Но вкус непревзойден.

Мужчина счастлив,

Лишь налей

Ты кружку до краев!

Ведь это… пиво Райана…

Его руками… сварено!

На слове «сварено!», сплайсер перестал раскручивать пушку и выстрелил в зарешеченное окно камеры. Пуля попала в решетку и срикошетила в коридор, но Салливан успел пригнуться.

Он медленно выпрямился и услышал за спиной тот странный звук и крик Кавендиша:

– Вниз, шеф!

Он упал на живот и заметил краем глаза, что сплайсер появился над ним, за его правым плечом, держа пистолет направленным вниз, готовясь выстрелить в голову.

Тре-та-та-та эхом затрещало в коридоре, вместе с громким звуком выстрела дробовика – и сплайсера отбросило назад. Его тело прошивало множество пуль, кровь летела во все стороны, правую руку просто наполовину оторвало дробью. Кавендиш неплохо прошелся по нему из автомата, а Карлоский – из дробовика. Кто-то за углом закричал от боли – туда срикошетили пули от Томми-гана. Может быть, металлические стены и не были такой уж хорошей идеей.